Онлайн книга «Слишком верная жена»
|
Пал Палыч оказался высоким осанистым мужчиной с залысинами и радушным хозяином. Он принялся потчевать Мирославу котлетами, при этом уверяя, что в случае отказа обидится. Глядя на тарелку с двумя жирными котлетами, Мирослава вздохнула и попросила чаю покрепче. Пока хозяин ходил на кухню за чаем, обе котлеты были благополучно скормлены Батону. Вернувшийся Пал Палыч одобрительно посмотрел на пустую тарелку. Узнав, зачем пришла Волгина, он пустился в долгие рассуждения о падении нравственности вообще и Маргаритиной в частности. Поняв, что ничего полезного Пал Палыч сообщить ей не может, Мирослава, потрепав на прощание Батона, уже собралась уходить, как хозяин выдал следующую фразу, которую Мирослава чуть не пропустила мимо ушей из-за ее банального начала: — До чего уже опустились у нас женщины! Молодая совсем, а по ночам роется в мусоре! — Кто? — замерла на месте Мирослава. — Я у нее имя, фамилию не спрашивал! — отрезал хозяин. — Расскажите, пожалуйста, поподробнее, Пал Палыч, миленький! — Мирослава страстно прижала снова подбежавшего к ней Батона. — Я вижу, вы животных любите, — смягчился он. — Обожаю! — Так вот, значит, гуляем мы с Батошей, и вдруг он занервничал, залаял. Ну, думаю, опять бомжи в баках роются. Пошел прогнать. Гляжу, а это молодая женщина! Увидела меня и деру дала! Я ей вслед кричу: «Бессовестная! Работать надо!» — А она? — Что она? Убежала без оглядки. — Прямо убежала? — Не то чтобы бегом, но очень быстрым шагом. — И вы ее, конечно, не рассмотрели? — Лица не рассмотрел. — А с чего вы решили, что она молодая? — По фигуре. — А во что она была одета? — Плащ на ней был темный, похоже, что цвета кофе. — А волосы? — Волосы светлые. — Туфли? — Туфли, туфли, — пробормотал он, — а, вспомнил, когда она улепетывала и на нее упал свет, одна туфля была сиреневой. — А вторая? — Вторую не заметил. Но надо думать, что не в разных туфлях она ходит, — ответил мужчина, — хотя от таких опустившихся особ можно ожидать чего угодно, — добавил он ворчливо. — Который тогда был час, вы не помните? — Где-то около четырех… — А как вы думаете, Пал Палыч, вещи, что на ней были, с помойки? — Я бы так не сказал… — задумчиво почесал он подбородок, — скорее всего, из этого утильсырья… — С какого утильсырья? — не поняла Мирослава. — С того, что нам с загнившего Запада присылают. Они тряпье это поносят, простирнут и сюда шлют. — Понятно. Из секонд-хенда. — Вот-вот, — закивал хозяин Батона. Распрощавшись с собакой и ее хозяином, Мирослава отправилась в подъезд, где жила Максименкова. Она снова позвонила в квартиру, где обитала хозяйка болонки. На этот раз дверь ей открыла дородная дама и басом спросила: — Вам кого? — Марью Кирилловну. — Это я. Вы по какому вопросу? — Я детектив Мирослава Волгина, расследую… — Знаю, знаю, — не дав договорить, замахала на нее полными руками Марья Кирилловна, — проходите. Когда они оказались в гостиной, хозяйка квартиры указала на болонку пепельного цвета, лежавшую на диване: — Это Феня. — Очень приятно, — улыбнулась Мирослава. — Вы не бойтесь. Она не кусается, — заверила ее хозяйка. — Я и не боюсь. — Это хорошо. А то некоторые неумные люди говорят, что все болонки кусаются. И считают их глупыми. А моя Феня очень умная. — Да, это заметно, — проговорила Мирослава. Марья Кирилловна внимательно посмотрела на Мирославу и, убедившись, что та не иронизирует, довольно кивнула. — Вас интересуют сведения о Маргарите Максименковой? — спросила она. — Да, и это тоже. — Так вот, я ничего плохого про нее сказать не могу. — И увидев вопрос в глазах Мирославы, добавила: — Да, Рита жила свободно, рамками никакими себя не ограничивала. Но это ее дело. Вы согласны? — Возможно. — В то, что она убила своего бывшего любовника, я не верю. — Почему? — Не такая она женщина, чтобы из-за мужчины себе жизнь портить. — А кто, вы думаете, его убил? — Этого я не знаю, — пожала Марья Кирилловна полными плечами. — А Анну Фалалееву вы знаете? — Знаю, а как же. Но она мне не нравится, — категорично заявила женщина. — Почему? — Она мою Феню не любит. — Ах, это… — Вы зря отмахиваетесь! — Я не отмахиваюсь, — улыбнулась Мирослава. — Я к чему это, — проговорила Марья Кирилловна, — вы вот животных любите? — Люблю, — не задумываясь, ответила Мирослава. — А Фалалеева их не любит. — С чего вы взяли? — Я нутром чую! — Может, она просто боится собак? — Нет, она их не любит! Я сама видела, как она пнула кота, который у нас в подъезде обитает. Мы его кто чем может подкармливаем. — А как же Феня? — Что Феня? — удивилась хозяйка. — Она на кота не лает? — Она у меня девочка воспитанная, — похвалила свою любимицу Марья Кирилловна. — А вы Фалалееву вообще давно видели? — Не так чтобы давно, но когда точно, не помню. — Хотя бы примерно? — Недели полторы назад… — А где? — Да в подъезде. Еще рано совсем было, Феня попросилась на улицу. А Анна вышмыгнула из квартиры Маргариты, дверь за собой захлопнула и чуть ли не бегом по лестнице. — Маргарита ее не провожала? — Я еще и сама удивилась! И самое главное — в такую рань! — А в руках у нее что-нибудь было? — Было. Дамская сумочка и мешочек. — Какой мешочек? — В таких обычно продукты носят, вещи какие-то небольшие. — Но что именно там было, вы не знаете… — Нет, конечно, — улыбнулась Марья Кирилловна, — может, у нее там сменная обувь была. — Обувь? — Это я так неуклюже пошутила, вспомнила, как мы когда-то в школу вторую обувь таскали. Правда, мешки нам тогда матери из ткани шили. |