Книга Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра , страница 31 – Николай Лузан

В Москве, в Кремле и в Ставке Верховного Комиссара в Берлине с возрастающим напряжением ждали реакции Запада на вмешательство советских войск в «берлинский кризис». Она внушала все большую тревогу. Из МГБ ГДР и советской военной контрразведки к Фадейкину поступали сведения о сосредоточении американских, британских и французских войск на границах оккупационных зон. В воздухе снова повеяло большой войной. Эти опасения подтверждали два перебежчика — капралы американской армии Брюкнер и Браукманн. На допросе в управлении особых отделов МВД ГСОВГ они показали:

«…15 июня через гор. Фульда в направлении гор. Бишофсхайм с 6 ч. утра до 12 ч. дня беспрерывно двигались моторизованные американские воинские части, которые, не доезжая этого города, сворачивали по проселочной дороге в лес. С 12 часов в том же направлении, вслед за моточастями, также двигались артиллерийские части».

Об угрозе войны также сообщали коллеги из разведки МГБ ГДР. По ее данным, накануне в западном секторе Берлина на совещании с участием бывшего гитлеровского генерала Клейнрата его организаторами было заявлено:

«…на территории ГДР действует против коммунизма разведывательная подпольная военная организация, которая учитывает опыт 17 июня и готовит более крупное событие. Забастовки возникнут в пограничных городах ГДР и Польши для одновременных действий, как в Польше, так и в ГДР».

17 июня 1953 года могло стать последним мирным днем. Все вместе взятое не оставляло у Фадейкина сомнений в том, что военная машина США, Великобритании и Франции пришла в движение. Угроза новой крупномасштабной войны в Европе была, как никогда, близка.

«Неужели снова придется воевать?!» — подумал Иван Анисимович, и щемящая боль сжала сердце.

В это время снова зазвонил телефон ВЧ-связи. Фадейкин снял трубку. Это опять был Гоглидзе. Разговор он начал без предисловий.

— Иван, что у тэбя есть, кроме показаний Брюкнэра и Браукманна?

— Только что от коллег из МГБ поступила информация, американцы вслед за ГДР собираются поднять восстание в Польше.

— Что-о?! Чтоб их… — выругался Гоглидзе и вернулся к своему вопросу. — Так чэм еще подтвэрждаются данные Брюкнэра и Браукманна?

— Последними докладами из наших особых отделов. Слышна работа тяжелых моторов.

— Танки? Самоходки?

— Да, — подтвердил Фадейкин.

После затянувшейся паузы Гоглидзе произнес:

— Нэужэли они рэшатся развязать войну, как думаешь, Иван?

У Фадейкина перехватило дыхание. Слишком велика была цена ответа. Он был одним из немногих в ГДР, кто располагал всей полнотой информации о ситуации в республике и замыслах западных спецслужб. Для него становилось все более очевидным, что только чрезвычайные меры могли предотвратить катастрофу. В городах ГДР властвовала стихия толпы, умело направляемая западными спецслужбами. Единственной силой, способной остановить разгул насилия и восстановить порядок, оставались части Советской армии. Набравшись мужества, Фадейкин вынужден был признать горькую правду и ответил:

— Товарищ генерал-полковник, СЕПГ, полиция и МГБ полностью утратили контроль над ситуацией.

— Сволочи! Трусы! Как жрать нашэ мясо и хлэб, так они пэрвые! А как в задницэ припэкло, так в кусты! — взорвался Гоглидзе.

— Это не совсем так, товарищ генерал-полковник, — возразил Фадейкин. — Сотрудники МГБ мужественно сражаются, есть жертвы. Но их сил недостаточно, чтобы остановить волну насилия и массовых беспорядков.

— Ладно, с ними потом разберемся. Как обстановка в наших войсках?

— Они действуют решительно.

— Панычеэские настроения есть?

— Никак нет, товарищ генерал-полковник.

— Пэрэбэжчики?

— Нет. По докладам из особых отделов, морально-политический дух личного состава находится на высоком уровне.

— А что Грэчко, нэ даст задний ход?

— Нет. Час назад я говорил с Андреем Антоновичем. Он настроен решительно, по-боевому, — заверил Фадейкин.

— Как ситуация в Бэрлине?

— Наступил перелом в нашу пользу.

— Что в других городах?

— Наиболее сложная обстановка в Магдебурге и Лейпциге.

— Разберемся! Я вылэтаю к тэбэ со спэцгруппой! — распорядился Гоглидзе и закончил разговор.

В ту ночь ни Фадейкин, ни глава Ставки Верховного Комиссара Семенов так и не сомкнули глаз. Не спали и в управлении особых отделов МВД ГСОВГ. В кабинете Железникова собрались: его заместитель генерал Петр Прищепа, начальник 2-го отдела (аналитического подразделения) подполковник Василий Киричук, сотрудники центрального аппарата: подполковник Иван Устинов, майор Семен Бурдо, капитан Юрий Николаев и капитан Виктор Тарасов. От хронической бессонницы и усталости у них под глазами залегли темные круги, щеки запали. Даже у крепыша Николаева иссякали силы, чтобы не уснуть, он пощипывал себя за руку.

Железников, пробежавшись испытующим взглядом по подчиненным, остановил его на Киричуке и потребовал:

— Василий Васильевич, доложите о состоянии обстановки в наших частях и в их окружении на текущее время.

Киричук не стал обращаться к справке-обзору, подготовленной подчиненными — память пока не давала сбоев, — и приступил к докладу.

— По состоянию на 23:15 из докладов особых отделов на местах следует, что наиболее напряженное положение сохраняется в Берлине, Мерзебурге и Магдебурге. Имеют место вооруженные нападения на наших военнослужащих и попытки…

— Наши потери, — перебил Железников.

— Есть раненые, в том числе и тяжело. Извините, товарищ генерал, точную цифру не могу назвать, их число уточняется, — признался Киричук.

— Факты дезертирства и неповиновения имеют место?

— Никак нет, товарищ генерал! Личный состав частей и подразделений проявляет высокий морально-боевой дух.

— Это обнадеживает. Какова обстановка в других городах ГДР?

— Она практически полностью взята под контроль наших войск, МГБ и Народной полиции ГДР. В Берлине с 20:00 наблюдается резкое снижение напряженности. Лишь в отдельных местах: у моста Свободы, у стадиона и у Бранденбургских ворот имеют место вооруженные вылазки, но они не находят поддержки у населения.

— Выходит, основная масса рабочего класса и подавляющая часть сельского населения не поддержали провокаторов и их хозяев из западных спецслужб, — заключил Железников.

Его вывод вызвал оживление в кабинете. Заскрипели стулья. Послышались бодрые реплики. В глазах участников совещания загорелся огонек. Под строгим взглядом Железникова он погас. Наступила пауза. Генерал посмотрел на Николаева — тот подобрался — и заявил:

— Рано радуемся, товарищи! Те, кто заварил эту мерзкую кашу, так просто не отступят. Они готовы пойти на все. Повторяю, на все, чтобы столкнуть Советскую армию с немецким народом! — и, обращаясь к Николаеву, Железников распорядился: