Книга Не девичья память, страница 36 – Наталия Антонова

— Отойди и не загораживай мне солнце, — улыбнулась Мирослава.

— Что вы сказали? — испуганно переспросил он.

— Это не я, а Диоген Синопский сказал Александру Македонскому.

— Я не понимаю, — продолжал он переступать с ноги на ногу.

— Чего же здесь непонятного, сядьте напротив меня, так нам удобнее будет разговаривать.

— Ах да, простите. — Виталий осторожно опустился на краешек кресла напротив.

— Я могу называть вас по имени? — спросила Мирослава.

Он быстро закивал в ответ, напоминая всем своим видом китайского болванчика.

— Виталий, вы знаете, что случилось с вашим другом Олегом Коршуновым?

В ответ снова частые кивки.

— Знаете вы и о том, что ведется следствие по делу?

Один не слишком уверенный кивок.

«Уж не лишился ли он дара речи», — озадаченно подумала Мирослава, которую кивания Ромашова уже стали напрягать.

— Представитель матери вашего друга нанял меня в помощь полиции, — и, не выдержав, добавила: — Виталий, перестаньте кивать и ответьте — вы меня слышите или нет?

Он облизал пересохшие губы и выдавил из себя:

— Да, слышу.

— Прекрасно, двигаемся дальше. Вы можете мне что-нибудь сообщить об этом деле?

— Нет, — слишком быстро ответил он, — я же там не был!

— Вы хотите сказать, — уточнила она, — что никогда не были в съемной квартире Олега Коршунова?

— Нет, в съемной квартире Олега я был много раз. Я хотел сказать, что не был тогда, когда… — Ромашов замялся и с трудом договорил. — Когда все это происходило.

— А с вами самим ничего подобного не случилось? — спросила Мирослава, не сводя глаз с его лица, залившегося краской.

— Нет, никогда, — ответил он так же поспешно.

— Может быть, вам угрожали? Например, по телефону?

— Нет.

— А у вас есть предположения, кто мог проникнуть в квартиру к Олегу и сотворить с ним подобное?

— Какие у меня могут быть предположения?! Я ничего не знаю! — В его голосе Мирославе послышалось отчаяние.

«С чего бы это, — подумала она, — напуган или что-то скрывает?»

Она не сводила с него пристального взгляда.

— Я правда-правда, ничего не знаю, — заверил ее он горячо.

— А в вашем прошлом ничего не было такого, что могло бы навлечь эту беду?

— В моем?!

— Я имею в виду в вашем совместном прошлом. Вы же были неразлучными друзьями с Олегом?

— Да, я, Олег и Паша вместе росли и в одну школу ходили.

— И вот в школе не было никаких происшествий?

— Были, как у всех, — добавил он, — мелкие драки, иногда уроки пропускали и тому подобное.

Волгина посмотрела на его сцепленные в замок и прижатые к груди руки.

— Мне искренне жаль, — сказала она, поднимаясь, — что вы не захотели мне помочь.

— Да, я с удовольствием, если бы только мог. — Виталий явно обрадовался ее предстоящему уходу.

— Ну что ж, я оставлю вам свою визитку, если что-то вспомните, позвоните.

— Оставляйте, конечно.

Ромашов проводил ее до двери, пожелал удачи и защелкал несколькими замками, точно отгораживаясь от всех вопросов детектива, и, может быть, вообще от всего остального мира.

Мирослава сделала шаг, второй и затаила дыхание, она отчетливо расслышала чье-то осторожное покашливание за дверью напротив, а потом крадущиеся шаги.

— Ясно, кто-то подглядывал и подслушивал. Из этого можно попытаться извлечь пользу…

Она не торопясь спустилась по лестнице и не спеша направилась к арке.

Мирослава ни разу не оглянулась, так как была уверена в том, что Ромашов смотрит ей вслед в окно.

— Сема, он сильно нервничает. Неспроста это. Давай намного подождем, — проговорила она, садясь в машину.

Через несколько минут из подъезда выбежал Ромашов. Он посмотрел по сторонам и помчался дальше.

— Давай за ним потихоньку.

Виталий подбежал к телефону-автомату и снял трубку. Снова боязливо огляделся, но, не заметив ничего подозрительного, стал крутить диск.

— Да, номер нам не рассмотреть, — вздохнула Мирослава, — а разговор, по-видимому, важный, иначе он бы с сотового позвонил.

— Как вы думаете, кому он звонит?

— Тому, кто напрямую связан с этим делом. Предупреждает обо мне.

— Не может же он насильницам звонить?! — вырвалось у водителя.

Мирослава пожала плечами.

— Нет! Это нелогично! — не мог успокоиться Семен.

— Знаете, Сема, у психологов есть такой термин — синдром жертвы. И обозначает он взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и преступником.

— Нет, ни за что я не поверю, что мужик может до этого опуститься. И не уговаривайте меня!

— Разве я уговариваю тебя, Сема? — усмехнулась Мирослава: — Просто объясняю, как это бывает.

Ромашов тем временем повесил трубку и вернулся в свой подъезд. Теперь он уже не торопился и не озирался по сторонам.

— Дело, по-видимому, сделано, — задумчиво произнесла Мирослава.

— И не скажет ведь гад эдакий, кому он звонил, — выругался Семен.

— Не скажет… — согласилась Мирослава, — но знаешь, кто лучший осведомитель детективов?

— Кто? — Водитель всем корпусом повернулся к детективу.

— Любопытные соседи, точнее, соседки, мающиеся от безделья.

— И где мы их возьмем?

— Подозреваю, что именно такая дамочка живет в квартире напротив Ромашова.

— Вы уверены?

— Есть у меня такое предположение, но сейчас мы это уточним.

— Как?

— Где у них тут, интересно, домоуправление?

— Да вон в том доме.

— Езжайте туда.

Когда Семен остановил машину, Волгина вышла из салона и скрылась за дверью подъезда. Вернулась Мирослава через полчаса с довольной улыбкой на лице.

— Ну как? — спросил Семен.

— Порядок. Проживает там некая Екатерина Ивановна Тимагина. Шестидесяти двух лет от роду, пенсионерка.

— Как вам это удалось? — Семен бросил на Волгину восхищенный взгляд.

— Я показала свое удостоверение детектива.

— И они так легко раскрыли секреты частному детективу? — недоверчиво спросил Семен.

— Скорее всего раньше им не доводилось общаться с частными детективами, — загадочно улыбнулась она.