Книга Прощание с плейбоем, страница 10 – Наталия Антонова

– А дальше?

– Что дальше? Дальше она ему уже была без надобности. А я решил сходить по уже проторенной дорожке. Но телка заупрямилась. Нет, и все! Придушил бы голыми руками!

– Что же вас остановило?

– Сидеть не хотелось из-за этой мрази, – проговорил он брезгливо.

– А вы хорошо запомнили девушку?

– Да уж, запомнил.

– Опишите ее.

– Чего ее описывать? Лучше я вам ее адресок дам.

– У вас есть адрес этой девушки?

– А то, – произнес он самодовольно.

– Откуда?

– Выменял у одной из ее подружек за энное количество дензнаков.

– Зачем?

Он пожал плечами:

– Думал, может пригодиться. – И признался: – Обидно получать от ворот поворот.

– Хорошо, давайте адрес.

Он взял салфетку и нацарапал на ней название улицы, дома и квартиры.

– Это точный адрес? – спросила Мирослава.

– Точнее не бывает! – заверил он.

– Но я хочу получить именно ту записку, на которой вам написала адрес ее подруга.

– Она сказала мне его устно, и я запомнил, – нагло соврал он.

– Хорошо. – Она достала сотовый.

– Эй, погодите, куда это вы звонить собираетесь?

– Хочу вызвать сотрудников для обыска вашей квартиры.

– Так вам их и дали, – усмехнулся он, – это не так скоро делается.

– Вы ошибаетесь. Дело Шиловского у следователя. И он, узнав о запирательствах главного свидетеля, тут же организует обыск. Я обещаю вам, что мы тут, – она обвела взглядом гостиную, – все вверх дном перевернем.

– Ладно, – проговорил он сквозь зубы, – записка у меня в кармане брюк, сейчас принесу.

Митяев приподнялся с места, но Мирослава осадила его.

– Не двигайтесь! Пусть записку принесет ваша мать.

– Мать так мать, – ухмыльнулся он и позвонил в колокольчик, лежавший на столе.

Тихая женщина появилась перед сыном точно какая-то горничная.

– Звал, сыночек? – спросила она, не сводя глаз с его лица.

– Звал, звал! Не глухая ведь. Принеси записку из моих брюк и отдай вон ей. – Он кивнул на Мирославу.

Митяева безмолвно и бесшумно, точно призрак, выскользнула из гостиной и, выполнив приказание сына, появившись минут через пять, протянула записку Мирославе. Та развернула ее и прочитала, потом кивнула женщине и ласково улыбнулась:

– Спасибо, это то, что мне нужно.

Митяева так же незаметно ушла.

Филипп усмехнулся:

– Так я же себе еще хоть сто штук нарисую.

– А я вам лично отобью руки, – проговорила она угрожающе, – и попрошу полицию повыдергивать вам к чертовой матери ноги, если вы хоть на сто метров приблизитесь к дому этой девушки.

– Ой, какие мы строгие, – прогнусавил он.

– Я не шучу, – сквозь зубы проговорила она.

И встретившись с ее тигриным взглядом, он понял, что она и впрямь не шутит.

– Ладно, ладно, – проговорил он примирительно, – сдалась мне эта деваха.

– Вот и хорошо, – оценила она его понимание, – а теперь расскажите мне, когда и с кем Шиловский ушел из клуба.

– Не знаю, когда он ушел, – огрызнулся Митяев, – я не следил за ним.

– А что вы делали?

– Развлекался! После того как эта кошелка мне отказала, я нашел нормальную девчонку.

– То есть более покладистую?

– Можно сказать и так. Короче, мы ушли с ней из зала, а когда вернулись, нашли только клюющего за столиком носом Сапрыкина.

– Куда же делись все остальные?

– Макар уехал домой. Этот придурок в институте учится. – Филипп рассмеялся.

– Но вы ведь тоже учились?

– Учился, – уныло согласился Митяев.

– Шиловского, насколько я понимаю, уже не было?

– Правильно понимаете.

– А где были девушки, с которыми вы пришли в клуб?

– О! Они своего не упустят! Все уже по укромным уголкам рассеялись и тискались со вновь обретенными кавалерами.

– Но они ведь не проститутки? – спросила Мирослава.

– Нет, конечно! – удивился Митяев. – С чего вы взяли?

Мирослава пожала плечами.

– Нормальные девчонки, просто любят повеселиться.

– Ну, что ж, настало время нам с вами расстаться, – сказала Мирослава.

Благодарить за помощь Митяева она не стала, только обернулась на пороге и сказала:

– Только не вздумайте забыть то, что я вам сказала.

– Не забуду, не беспокойтесь, – отмахнулся он, – мне лишние неприятности не нужны.

Мать Митяева точно тень появилась невесть откуда, едва Мирослава вышла из гостиной.

– Я провожу вас, – тихо сказала она. И уже у самой двери, когда Мирослава взялась за ручку, прошептала: – Вы не сердитесь на Филю, он не злой, только избалованный очень. – И, не удержавшись, всхлипнула.

Мирославе хотелось сказать, что по ее Филе каторга плачет, но удержалась и сказала просто:

– До свиданья.

Домой Волгина вернулась после обеда. Солнце стояло в зените, на небе не было ни одной тучки, цветы на клумбах дышали зноем и ожидали вечернего полива.

Вечером Морис и Мирослава поехали в ночной клуб, завсегдатаями которого были Шиловский и его дружки. Несмотря на то что за вечер их компания могла сменить несколько клубов, надолго они зависали именно в этом. И именно из него в тот вечер уехал Константин Шиловский в свой последний путь.

В клубе было довольно сумрачно, пятна света бродили по залу, выхватывая на миг чью-то фигуру или лицо. Громко играла музыка, пахло едой, напитками, потом, парфюмерией и еще какими-то ароматизаторами.

Люди не только сидели за столиками, но и ходили по залу, прыгали на танцполе или топтались в обнимку, впрочем, обнимающиеся парочки можно было заметить повсюду.

– Ну и бордель, – тихо процедил Морис сквозь зубы.

– Дорогой, ты ничего не понимаешь в колбасных обрезках, – усмехнулась Мирослава.

– В смысле? – опешил Миндаугас.

– Это заведение, к твоему сведению, считается элитным клубом, – ответила ему Мирослава.

– А… – протянул он насмешливо. – И что мы тут будем делать?

– Потолкаемся, понаблюдаем за публикой, поговорим с барменом, официантом и со швейцаром на входе.

– Как вы думаете, дружки Шиловского сегодня здесь?