Онлайн книга «Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот»
«Из вашего ответа ничего не выжмешь. Послушайте, к вам обращается старший помощник комиссара Улльхольм». «Он умер». — Ах ты, черт, — выругался Гунвальд Ларссон. — Меня тошнит, стоит услышать этот голос. Однажды он написал на меня донос, обвинил в служебном проступке. — А что ты сделал? — спросил Рэнн. — Выругался в дежурке полицейского участка округа Клара. Двое парней притащили голую девчонку. Она была мертвецки пьяна, визжала как ненормальная и в машине сорвала с себя одежду. Я стал им говорить, чтобы они хотя бы одеяло набросили на эту с… прежде чем тащить ее в участок. А он заявил, что я этим грубым и вульгарным выражением нанес женщине, причем несовершеннолетней, моральную травму. Он в тот день был дежурным. Потом его перевели в Сольну, чтобы он был ближе к природе. — Ближе к природе? — Да, или поближе к своей жене. Мартин Бек снова прокрутил запись. «Кто стрелял?» «Днрк». «Как он выглядел?» «Самалсон». — Ты сам сформулировал вопросы? — спросил Гунвальд Ларссон. — Да, я записал их в блокнот, — робко ответил Рэнн. — Замечательно. — Он пришел в сознание лишь на полминуты, — посетовал Рэнн. — А потом умер. Мартин Бек еще раз прослушал запись. Потом еще и еще. — Черт его знает, что он там бормочет, — сказал Кольберг, в задумчивости почесав небритый подбородок. Мартин Бек обратился к Рэнну: — А ты как считаешь? Ты ведь там был. — Ну, — сказал Рэнн, — мне показалось, что он понял вопросы и пытался ответить на них. — И? — И на первый вопрос он ответил отрицательно, что-то вроде «не знаю» или «я не узнал его». — Как ты, черт возьми, сумел догадаться о таком ответе по этому «днрк»! — удивленно воскликнул Гунвальд Ларссон. Рэнн покраснел и заерзал на стуле. — Да, — сказал Мартин Бек, — почему ты пришел к такому выводу? — Не знаю, — ответил Рэнн. — У меня сложилось такое впечатление. — Ну ладно, — произнес Гунвальд Ларссон. — А что же дальше? — На второй вопрос он четко ответил: «Самалсон». — Да, — сказал Кольберг. — Я это слышал. Но что он имел в виду? Мартин Бек кончиками пальцев потирал лоб. — «Самуэльссон», — задумчиво произнес он, — или, может быть, «Саломонссон». — Он сказал: «Самалсон», — упрямо повторил Рэнн. — Верно, — согласился Кольберг, — но такой фамилии не существует. — Нужно проверить, — сказал Меландер. — Может, такая фамилия существует. А теперь… — Что? — Теперь мы, полагаю, должны передать пленку на экспертизу. Если наша лаборатория не справится, нужно будет обратиться на радио. Там у звукооператоров аппаратура получше. Они могут разделить звуки на ленте, прослушать ее на разных скоростях. — Согласен, — сказал Мартин Бек. — Это хорошая мысль. — Но прежде сотрите к черту этого Улльхольма, — потребовал Гунвальд Ларссон, — а то выставим себя на посмешище. — Он огляделся по сторонам. — А где этот желторотый Монссон? — Наверное, заблудился, — ответил Кольберг. — Все-таки нужно было объяснить ему дорогу. — Он вздохнул. Вошел Эк, в задумчивости поглаживая свои серебристые волосы. — Что там еще? — спросил Мартин Бек. — Газеты жалуются, что до сих пор не получили фотографии неопознанного мужчины. — Ты ведь сам знаешь, как он выглядел бы на фотографии, — сказал Кольберг. — Да, но… — Погоди, — перебил его Меландер. — Можно дать описание. Возраст тридцать пять — сорок лет, рост метр семьдесят один, вес шестьдесят девять килограммов, сорок второй размер обуви, глаза карие, шатен. Имеется шрам после удаления аппендикса. Темные волосы на груди и животе. Старый шрам на стопе. Зубы… нет, об этом лучше не упоминать. — Я отправлю им это, — выходя, сказал Эк. С минуту все молчали. — Фредрику удалось кое-что установить, — наконец произнес Кольберг. — Оказывается, Стенстрём уже сидел в автобусе, когда тот проезжал по мосту Юргордсбру. Значит, он ехал из Юргордена. — За каким чертом его туда понесло? — удивился Гунвальд Ларссон. — Вечером? В такую погоду? — Я тоже кое-что выяснил, — сказал Мартин Бек. — Похоже на то, что он не был знаком с той медсестрой. — Это точно? — спросил Кольберг. — Нет. — На Юргордсбру он был один, — добавил Меландер. — Рэнн тоже кое-что установил, — сказал Гунвальд Ларссон. — Что именно? — То, что «днрк» означает «я не узнал его». Не говоря уже о каком-то типе по фамилии Самалсон. Это было все, что удалось установить к среде, пятнадцатому ноября. Шел снег. Падали большие мокрые хлопья. Уже стояла непроглядная темень. Конечно же, человека по фамилии Самалсон не оказалось. По крайней мере, в Швеции. В четверг им вообще ничего не удалось узнать. В четверг вечером, когда Кольберг вернулся к себе домой на Паландергатан, было уже больше одиннадцати. Его жена читала, сидя у торшера. На ней был коротенький халатик, и она сидела в кресле, поджав под себя ноги. — Привет, — поздоровался Кольберг. — Как твои курсы испанского? — Естественно, никак. Даже представить себе смешно, что вообще можно чем-то заниматься, будучи женой полицейского. Кольберг не ответил. Он быстро разделся и отправился в ванную. Побрился, долго стоял под душем, надеясь, что разгневанный сосед по дому не позвонит в полицию и не обвинит его в том, что, пустив воду, он нарушил ночную тишину. Потом он надел пижаму, прошел в комнату и, усевшись напротив жены, стал задумчиво смотреть на нее. — Давненько я тебя не видела, — сказала она, не отрывая глаз от книжки. — Как там у вас дела? — Паршиво. — Жаль. Просто не хочется верить, что в центре города, в автобусе кто-то может застрелить несколько человек просто так, без всякой причины. А полиция не находит ничего лучше, как устраивать глупые рейды по ларькам. Это просто удивительно. — Да, — согласился Кольберг. — Это в самом деле удивительно. — Кроме тебя, есть хотя бы один, кто не был дома тридцать шесть часов? — Наверняка. Она продолжала читать, а он молча сидел десять или, может быть, даже пятнадцать минут, не сводя с нее глаз. — Что это ты так смотришь на меня? — спросила она, по-прежнему не глядя на него, но уже с теплыми нотками в голосе. |