Онлайн книга «Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот»
— Я отвыкаю от курения. — Что ты помнишь об этой драке? — Ничего. — Совсем ничего? — Нет. Этим занимался Баклунд. — А что об этом думает он? — Не знаю. Он старательно расследовал это дело несколько дней. Но он был само молчание. — Значит, тебе везет, — сказал Мартину Беку мужчина за столом. — Что ты имеешь в виду? — Разговор с Баклундом — это сплошное удовольствие, — пробормотал Монссон. — Вот именно. Это наш любимчик, он пользуется огромной популярностью. Он будет здесь через каких-нибудь полчаса, так что извольте стоять по стойке смирно. — Спасибо. — Матссон — это тот, кого вы разыскиваете? — Да. — И он сейчас в Мальмё? — Думаю, что нет. — Это вовсе не развлечение, — удрученно произнес Монссон. — Что? — Эти зубочистки. — Так закури, черт возьми! Кто тебя заставляет грызть зубочистки? — Говорят, есть какие-то зубочистки с привкусом, — сказал Монссон. Каким доверительно знакомым казался Мартину Беку этот жаргон! Очевидно, кто-то испортил им день. Звонили жены, предупреждали, что остынет еда, и интересовались, есть ли на свете другие полицейские, кроме них. Он предоставил им самим заниматься собственными проблемами и отправился в буфет выпить чашку чаю. Вытащил из кармана письмо Слуки и снова прочел скупые показания свидетелей. Где-то у себя за спиной он слышал следующий разговор: — Не сердитесь, что я спрашиваю, но это действительно пончик? — А что же еще? — Ну, может, это какой-то ценный памятник культуры. Жаль было бы его уничтожать. Им наверняка заинтересовался бы музей пекарного дела. — Если вам здесь не нравится, вы ведь можете пойти куда-нибудь в другое место. Верно? — Да, я могу спуститься на два этажа и заявить на вас за продажу опасного для жизни оружия. Я прошу пончик, а вы даете мне окаменевший брак, какой человеку не предложили бы даже на государственной железной дороге, потому что локомотиву пришлось бы краснеть. Я чувствительный человек и… — Чувствительный! Да вы ведь сами взяли его! Мартин Бек обернулся и посмотрел на Колльберга. — Привет, — сказал он. — Привет. Ни один, ни другой, казалось, не были особенно удивлены. Колльберг отодвинул от себя смертоносное кондитерское изделие и сказал: — Когда ты приехал? — Только что. Что ты здесь делаешь? — Пришел поговорить с неким Баклундом. — Я тоже. — В общем-то я приехал сюда по другим делам, — как бы оправдываясь, сказал Колльберг. Через десять минут, в пять часов, они вместе вышли из буфета. Баклунд оказался пожилым, он выглядел приветливо и обыкновенно. Он подал им руку и сказал: — Вы только посмотрите! Какие выдающиеся гости! Из самого Стокгольма! Он придвинул к ним стулья, сам тоже сел и сказал: — Чем обязан подобной чести? — У тебя здесь была поножовщина в начале января, — сказал Колльберг. — Некий Матссон. — Да, верно. Припоминаю. Дело закрыто, потому что прокурор решил не подавать иск. — Что, собственно, произошло? — спросил Мартин Бек. — Ну, что произошло, то и произошло. Момент, я схожу за протоколом. Мужчина по фамилии Баклунд ушел и вернулся через десять минут с переплетенным протоколом, выглядевшим весьма объемисто. Он несколько секунд полистал протокол. Видно было, что протокол нравится Баклунду и что он до сих пор гордится им. Наконец он сказал: — Лучше всего будет, если мы начнем с самого начала. — Мы хотим получить всего лишь некоторое представление о том, как это произошло, — сказал Колльберг. — Да, я понимаю. Шестого января текущего года в один час двадцать три минуты экипаж патрульного автомобиля, который в это время как раз проезжал но Линнегатан в Мальмё, в составе полицейского Кристианссона и полицейского Кванта получил приказ по рации отправиться по адресу Свеагатан, двадцать шесть, в Лимхамне, где один гражданин получил колотую ножевую рану. Кристианссон и Квант немедленно отправились в указанное место, куда прибыли в один час двадцать девять минут. По указанному адресу они обнаружили раненого, который сообщил, что он Альф Сикстен Матссон, журналист, проживает в Стокгольме по адресу: Флеминггатан, тридцать четыре. Матссон показал, что на него напал и ударил ножом Бенгт Эйлерт Йёнсон, журналист, проживающий в Мальмё по адресу: Свеагатан, двадцать шесть. У Матссона была рваная рана пяти сантиметров в длину на левой руке, и полицейские Кристианссон и Квант доставили его с целью оказания медицинской помощи в амбулаторию муниципальной больницы. Бенгта Эйлерта Иёнсона задержали и доставили в криминальную полицию Мальмё полицейские Элофссон и Борглюнд, которых позвали на помощь полицейские Кристианссон и Квант. Оба находились под действием алкоголя. — Кристианссон и Квант? Баклунд укоризненно посмотрел на Колльберга и продолжил: — После оказания медицинской помощи в амбулатории муниципальной больницы Матссона также доставили в криминальную полицию в Мальмё с целью получения свидетельских показаний. Матссон показал о себе, что он родился пятого августа одна тысяча девятьсот тридцать третьего года в Мёльндале и что он постоянно проживает… — Момент, — остановил его Мартин Бек. — Нам не нужны такие подробности. — Гм. Должен сказать, что человеку трудно составите себе ясное представление, если он не будет знать всего. — А этот протокол дает ясное представление? — На этот вопрос я могу ответить: и да и нет. Показания противоречат друг другу. По времени тоже не все сходится. Показания очень неуверенные. Именно поэтому прокурор решил не вносить иск. — Кто допрашивал Матссона? — Я. Я допрашивал его лично и очень подробно. — Он был пьян? Баклунд полистал протокол. — Секундочку. Ага, нашел. Он признался, что употреблял алкоголь, но утверждал, что не имеет привычки напиваться сверх меры. — Как он вел себя? — Об этом у меня здесь ничего не написано. Но Кристианссон сообщил, что — секундочку, ага, вот — что он неуверенно стоял на ногах, что он говорил спокойно, но время от времени у него заплетался язык. Мартин Бек сдался. Колльберг оказался упрямее. — Как он выглядел? — Об этом в протоколе ничего не написано. Но я припоминаю, что он был одет аккуратно. |