Онлайн книга «Король шрамов»
– Матушка, – Ханна присела в глубоком реверансе. – Min fadder. Нина узнала этого человека еще до того, как он повернулся, однако холодный взгляд голубых глаз Ярла Брума поверг ее в неописуемый ужас. В их предыдущую встречу он собирался бросить ее в тюрьму, превратить в рабыню. Столкнувшись с ним и его приспешниками тогда, в Джерхольме, она находилась под мощным воздействием своей первой и единственной дозы юрды-парема. В тот раз Нина хотела его убить и убила бы одной мыслью, но Матиас убедил ее проявить милосердие, и она послушалась. Оставила Брума и дрюскелей в живых, хотя напоследок не удержалась от того, чтобы сорвать с мучителя скальп. Видимо, кожу пришили обратно. Не поднимая глаз от пола, Нина присела в низком реверансе. Она постаралась использовать эти краткие мгновения, чтобы привести мысли в порядок и совладать с собственным страхом. Зеник, возьми себя в руки. В Ледовом Дворе она предстала перед Брумом под неуклюжей маскировкой, но теперь-то над ее внешностью поработала профессиональная портниха! Женя Сафина полностью изменила ее фигуру, даже кости, да и в безупречности своего фьерданского Нина не сомневалась. Она помнила слова, сказанные Ханне: лицедейство начинается с тела. Сегодня Нина должна сыграть свой лучший спектакль. Нет, она не будет скрывать страх, она им воспользуется. Ненависть – вот что нужно запрятать поглубже. Выпрямившись после реверанса, она перестала быть Ниной Зеник и превратилась в Милу Яндерсдат, вдову, чья дальнейшая судьба полностью зависела от расположения Ярла Брума. Брум, однако, неотрывно смотрел на Ханну. Взгляд его смягчился. – Ханна, – он шагнул вперед и обнял дочь. – Ты выглядишь… здоровой и крепкой. Девушка еще больше сгорбилась. – Благодарю вас, папа. – Ты могла бы выглядеть женственнее, если бы пореже каталась верхом. – Простите, папа. Сожалею о своем поведении. Ярл Брум вздохнул. – Знаю, что сожалеешь. – Он перевел глаза на Нину, которая стояла, опустив голову и скромно потупив взор. – А это твоя новая учительница? Такая молодая, что и сама вполне сошла бы за ученицу. – Она служит проводником чете земенских торговцев, которые прибыли к нам на прошлой неделе, – сообщила Ханна. – То же самое мне сказала Мать-хранительница. – Брум подошел к Нине. – В городе появляется таинственная незнакомка в компании двоих иностранцев, и буквально пару дней спустя на территорию завода проникает посторонний. Вряд ли это можно считать совпадением. Нина посмотрела на него взглядом, как она надеялась, полным смятения. Брум взял ее за подбородок и приподнял лицо к свету. Кто бы ни пришивал его скальп, он сделал это довольно искусно, однако светлые волосы на голове Брума больше не выросли, а явственно видневшийся шрам огибал череп, словно жирный розовый крысиный хвост. Гриш – целитель или портной – мог бы сделать его бледнее, но, разумеется, для этого Ярлу Бруму требовалось допустить одного из них к своей драгоценной голове. Нине хотелось ответить на его тяжелый взгляд своим, испепеляющим, но она сделала над собой усилие, и ее глаза наполнились слезами. Брум нахмурился. – Сколько тебе лет? – Восемнадцать, сэр. – Рано же ты овдовела. – Да, такое вот горе. Он слегка скривил уголок рта. – Почему ты дрожишь? – Мне редко доводится встречать великих людей. Брови Ярла Брума взлетели вверх, однако Нина успела заметить промелькнувшее в глазах удовлетворение. Вот, значит, что по душе коммандеру Бруму: лесть, робость, страх. В прошлый раз она была дерзкой и кокетливой, но теперь поняла свою ошибку. – Где ты выучила земенский? – спросил он. – У моего мужа было небольшое дело – он возил морем замороженные продукты и рыбу. Часто торговал с земенцами. У меня обнаружились способности к языкам, и я взялась быть при нем переводчиком. – Как он погиб? – Его забрало море. – По щеке Нины скатилась слезинка. Как нельзя кстати. Брум почти с жадностью проследил за влажной дорожкой. – Жаль. – Он отпустил подбородок Нины и сделал шаг назад, затем объявил настоятельнице: – Я хочу допросить земенских торговцев. – Папа, а что насчет моих уроков? – спросила Ханна. – Твоих уроков? – задумчиво повторил Брум. – Да, пожалуй, влияние девицы с сельским воспитанием пойдет тебе на пользу, Ханна. Можете продолжать. Нина снова присела в реверансе. – Благодарю вас, сэр, – промолвила она, хлопая мокрыми от слез ресницами. – Для меня это честь. После того, как Брум и Ханна удалились для приватной беседы, Нина сделала книксен перед Матерью-хранительницей и повернулась, чтобы уйти. – Я знаю, что ты задумала, – бросила настоятельница ей в спину. Нина, сжимавшая дверную ручку, замерла. – О чем вы? – Коммандер Брум счастливо женат на благородной даме! Нина недоумевающе заморгала. Она едва сдерживала смех. – А каким образом это касается меня? Глаза настоятельницы превратились в узкие щелочки. – Сомневаюсь, что тебя это вообще касается. Я так и знала, что твои амбиции простираются куда дальше обычных занятий языком. – Я лишь зарабатываю на пропитание. Мать-хранительница недоверчиво поцокала языком. – Твоя цель – заарканить состоятельного мужчину. Может, твои широко распахнутые глазки и дрожащие губки и обманули славного коммандера, но я-то знаю, ты – недостойная особа. А ты – мерзкая ханжа, подумала Нина, кипя гневом. Эта старуха одурманивает совсем юных девушек и молодых женщин паремом или его подобием; надевает свой чистенький монашеский сарафан и идет по коридорам старого завода, несет проклятый наркотик, помогая солдатам превращать женщин в рабынь. После их исчезновения я позабочусь, чтобы Ярл Брум обвинил в этом тебя. Тогда посмотрим, понравится ли тебе внимание славного коммандера. Но вслух она сказала лишь: – Коммандер Брум мне в отцы годится. – И, безусловно, у него хватит ума устоять против твоих неуклюжих попыток соблазнить его. Но знай, я за тобой слежу. Нина покачала головой, изображая сожаление. – Вы слишком долго пробыли в уединении монастыря, матушка, если ваши мысли так легко оборачиваются к греху. – Да как ты смеешь… Нина чопорно расправила юбки, прикрыв подолом носки туфель. – Боюсь, столь нездоровая атмосфера может навредить Ханне. Стыдитесь, матушка. – Нина повернулась к двери. – Я буду за вас молиться. – Не глядя на красную от злости Мать-хранительницу, она ушла. |