Онлайн книга «Потаенные места»
– Что случилось, мама? Что-то не так с кофе? – резко спросила Ирен. Айседора обратила ледяной взгляд на дочь. – Он совершенно восхитителен, – ответила она. – Хорошо. Я рада это слышать. Знаешь, ты ни разу не выразила мне сочувствия из-за смерти Алистера. Ни разу не сказала, что сожалеешь об этом. – Ну, мне жаль, конечно, и я уверена, что ты, несомненно, испытала ужасный шок. Но ты ведь не любила этого человека. Давай не будем вести двойную игру, Ирен. – Конечно. Ты никогда не увлекалась играми, даже когда я была маленькой. И я не любила его, это правда. Но он мне… нравился. И мне его не хватает. – Куда ты клонишь, дорогая? – Так я тебе дорога? Никогда этого не ощущала. Возможно, я могла бы полюбить Алистера. В конце концов, мы были женаты всего четыре месяца. Ты когда-нибудь думала об этом? О том, что я, возможно, могла его полюбить? – В последний раз, когда мы говорили о любви, ты недвусмысленно заявила, что любишь Финли Кэмпбелла и не отдашь сердца никому, кроме него, до самой смерти, – указала Айседора, на что у Ирен не нашлось ответа, поскольку это было правдой. Но ее расстроил тот факт, что мать не удосужилась расспросить о ее чувствах. Это даже не рассматривалось как тема для разговора. – Вообще-то, – буркнула она, – вы с отцом всегда просто игнорировали то, чего не хотели видеть. – Что ты сказала? Пожалуйста, не бормочи и не мямли. Я вижу, твои манеры не улучшились за время твоего… отсутствия, Ирен. Но с другой стороны… – Она огляделась вокруг. – Это, я полагаю, совсем не Париж. Некоторое время они сидели молча. Ирен вспоминала, как часто сидела вот так со своими родителями. На вечеринках, во время еды, за игрой в карты. Сидела прямо, следя за своими манерами, не говоря почти ничего и даже не замечая этого, потому что ей нечего было сказать. Она подумала о том, что Пудинг всегда готова болтать, и, по-видимому, завтраки, обеды и ужины в коттедже Родник проходят совсем иначе. И вообще, каково это иметь старшего брата, с которым можно играть, пусть он и станет дразнить ее время от времени, и родителей, которые обнимают, целуют своих детей, пекут пироги и читают друг другу вслух. Она с трудом могла представить себе такую семью и то, как замечательно было бы в ней расти. Конечно, до ранения брата на войне и до того, как миссис Картрайт начала терять память, а Донни арестовали. Внезапно ей стала совершенно понятна потребность Пудинг все время говорить, действовать, и Ирен охватило чувство нетерпения, ведь она попусту тратила время, вместо того чтобы хоть как-то помочь той. – Здесь произошло ужасное преступление, мама, – проговорила Ирен, дожевывая свой ломтик лимона. – Ну, не настолько ужасное, чтобы ты утратила аппетит, как я вижу, – пошутила Айседора, пробуя придать разговору легкомысленное направление, однако ее попытка пропала втуне. – Еда помогает мне спать, а без сна мне долго не продержаться, – проговорила Ирен ровным голосом. – Тем не менее найти нового мужа тебе будет сложней, если ты позволишь себе растолстеть. – У меня нет желания искать нового мужа. – Не говори глупостей, Ирен. Что еще тебе остается? – Вообще-то, я нужна здесь. – Нужна? Но кому? – Тем, кого напрямую коснулось убийство Алистера, мама. Нэнси Хадли и Картрайтам. – Тетке мужа? А кто такие Картрайты? Ваши слуги? Я думала, ты отчаянно хочешь вырваться отсюда, вернуться в Лондон, к нам и к обществу. Последнее было произнесено расстроенным, разочарованным голосом, как будто у матери имелось в запасе множество аргументов, которыми она так и не смогла воспользоваться. – Я еще не обдумала все как следует, – проговорила Ирен. – Но теперь я знаю точно одно: с Лондоном покончено. – Ну… – протянула Айседора, ее глаза расширились, и она сделала вдох, словно намереваясь добавить еще что-то, но промолчала, не в силах выбрать достойного продолжения. – Да уж, – сказала она в конце концов достаточно тихо, и Ирен поняла, что впервые в жизни выбила почву из-под ног матери. – Во сколько отходит твой поезд на Лондон? Уверена, ты заранее рассчитала время своего возвращения, – сказала Ирен и получила грустное удовлетворение, увидев, как ее мать еще больше опешила. Хилариус вез Ирен обратно на Усадебную ферму в молчании, не проявив ни малейшего любопытства в связи с изменением ее планов. Только когда они въехали во двор, он с поразительной проворностью слез с двуколки и подал ей руку, чтобы помочь сойти на землю. Такого жеста он никогда не позволял себе раньше. – Спасибо, Хилариус, – поблагодарила Ирен, захваченная врасплох. Прикосновение его руки вызвало странную боль в ее собственной. Он закивал. – Мэм, – проговорил он после очередного кивка. Затем все его внимание, как обычно, оказалось приковано к лошади. Ирен прислушалась к теперь уже знакомому гулу фабрики, к писку стрижей, чириканью воробьев, возне кур и свиней. Она стояла во дворе, вертела шляпу в руках, позволяя солнцу сушить ее влажные волосы, и чувствовала себя до странного непринужденно, почти свободно. Она попросила Клару налить ей лимонада, а потом прошла через дом на заднюю террасу, чтобы посидеть и подумать. Сквозь ткань юбки чувствовалось тепло деревянных планок сиденья. Ирен увидела Нэнси на церковном дворе, сидящую на скамейке, с которой открывался вид на семейный участок Хадли, а потом заметила в саду Джема, осторожно высвобождавшего одного из своих ручных хорьков, запутавшегося в бечевке. Зверьку это не нравилось, он изворачивался и брыкался. Затем она увидела Пудинг, поднимающуюся вверх по склону, девушка направлялась к задним воротам фермы. Лицо у нее раскраснелось, она шла быстрой походкой, едва ли не бегом, и, по всей видимости, была совсем не в ладу со своими длинными руками и ногами. Ирен выпрямилась и приложила козырьком руку к глазам, чтобы лучше видеть. В одной руке Пудинг несла раскрытую книгу, белые страницы которой шевелились на ветру. К тому времени, когда девушка добралась до ворот сада, Ирен стало слышно, как та тяжело дышит. Пудинг взмахнула свободной рукой, завидев Ирен, затем помахала книгой и попыталась что-то сказать. – Пудинг! Присядь, отдышись немного. В чем дело? – проговорила Ирен, но девушка, подойдя к столу, лишь покачала головой, наклонилась вперед и жадно втянула в легкие воздух. – Я нашла, – пробормотала она наконец, все еще задыхаясь. – Это было как озарение. Я вдруг поняла, о чем говорили мамаша Таннер и Хилариус. – Нашла – что, Пудинг? Я не понимаю. Что открыла тебе мамаша Таннер? – спросила Ирен, и Пудинг снова покачала головой. По ее лицу стекал пот. Ирен заставила девушку сесть и выпить лимонада, прежде чем сказать что-либо еще. Пудинг так и сделала, с трудом сдерживая нетерпение. – Ну, теперь я готова выслушать тебя, – сообщила Ирен несколько минут спустя. Пудинг посмотрела на нее диким взглядом, в котором смешались надежда и ужас. |