Онлайн книга «Зверь внутри тебя »
|
Прожигатель жизни. Как выразился Денис, богатенький говнюк. Ведь в нем ничего не ёкнуло, когда он прогонял из дома ту девчонку в одних трусах. Это отвратительно. А она не перечила ему, лишь улыбалась и – спорю на что угодно! – была готова вернуться в любую секунду. Ему было достаточно поманить её пальцем, чтобы она приползла на коленях. Что заставляет женщин так низко падать? Неужели они считают, что человек, который попользовался их телом, примет и их душу? На что они рассчитывают? На искреннюю любовь? На привязанность? Хорошо, что я вообще не верю во всю эту слезливую чушь. Но всё-таки как можно быть таким отвратительным типом?! Три дня я наслаждалась тишиной, покоем и возможностью прогуливать институт, ссылаясь на аллергию Дениса. Тем вечером он, уже почти здоровый, заносил в компьютер какие-то сведения, а я валялась на диване с фантастической книжкой и жевала чипсы. Семейная идиллия, пахнущая тишиной и уютом – как я люблю такие моменты. Мне страшно представить, что когда-нибудь мой брат уедет от меня к девушке или, что страшнее, приведет девушку сюда. Не из-за того, что мне придется работать или жить в одиночестве (или втроем). Нет, просто я слишком дорожу каждой секундой нашего единения. – Кирюш, напомни адрес той компании канцелярских товаров? – Денис задумчиво посасывал карандаш, полуобернувшись в мою сторону. – Взгляни сам в ежедневнике. Он валяется где-то на столе. Денис осмотрел стол, заглянул под него и развел руками: – Увы. – Значит, в сумке, – я зевнула. – И там нет, – крикнул из прихожей Денис. – Значит, он… – я запнулась, вдруг вспоминая, где могла его оставить. – О, нет… – Потеряла? – Хуже! Забыла у Фирсанова, когда забирала твои бумаги. Не то, чтобы записная книжка была такой уж незаменимой – но в ней хранилось много информации, телефонных контактов и адресов. Я предпочитала заносить их на бумагу, потому что не доверяла телефону. «Потеряю его, и прощай информация», – назидательно объясняла брату. Ага, а в итоге потеряла саму записную книжку… Вот дурья башка! Брат пожал плечами: – Я съезжу. Почему-то мне не понравился тон его голоса. Возможно, дело в том, что я рассказала Денису про полуголого Игната Фирсанова и его однозначные намеки. Мне вдруг представилось, как они начинают драться, к чертям разносят гостиную, пробивают головами стеклянный столик. Пусть Денис спокойно ведет дела с Ириной, а я так же спокойно заберу свою книжку и свалю куда подальше. – Давай лучше я, а то у тебя столько работы накопилось из-за этой аллергии. – Точно? – засомневался он. – После того раза я боюсь отправлять тебя к этому животному. – Поверь, он не причинит мне вреда. Думаю, животное валяется дома, попивает вино в обнимку с очередной куколкой и наслаждается своей расчудесной жизнью. Чем он может мне помешать? Денис попытался связаться с Ириной и договориться через неё о встрече с братом, но та не брала трубку, и пришлось ехать наобум. Солнечная погода заставила жителей курортного поселка повылезать из своих крепостей. Или мне казалось, или некоторые заинтересованно смотрели в мою сторону, пока я ломилась в ворота, которые теперь оказались предусмотрительно заперты? Видимо, Игнат Фирсанов решил закончить начатое, а не отвечать назойливой гостье. Ничего. Я готова ждать. С этой мыслью я плюхнулась на землю и уставилась в мобильный телефон. Прошло ещё минут пять. Я звонила, пинала ворота, кричала и, кажется, в глазах соседей стала одной из влюбленных девчонок Игната. Нет, пора бы вспомнить о самолюбии, а заодно понять, что раз не ответил – значит, его нет дома. Я вытащила из сумки лист бумаги и написала на тот размашистым почерком: «Я забыла у тебя свой ежедневник. Позвони по этому номеру, договоримся о встрече. Спасибо. Кира». Добавила несколько цифр и прилепила бумажку жевательной резинкой к замочной скважине. Неудивительно, что мне никто не ответил: моё послание либо сорвало порывом ветра, либо оказалось смято Игнатом, который чхать хотел на чьи-либо просьбы. Короче говоря, следующим утром я с задором неадекватного человека вновь рванула за своей ценностью. Только на этот раз взяла складной стульчик и была готова ждать Фирсанова Игната хоть весь день, только бы забрать ежедневник. Вездесущие соседи сказали, что он никуда не уезжал, а потому я приготовить к долгим ожиданиям чуда. Хм, записка так и была прилеплена к замочной скважине. То есть наружу он не выходил? Или у него ворота на электрическом замке? Только я приготовилась вновь колотить в дверь, как телефон завибрировал. Гена. – Да? – Привет! – затараторил тот. – Такая погода чудесная, вот я и подумал, может быть, сходим куда-нибудь вдвоем? – Слушай, у меня куча дел. – Я со вздохом оглянулась на неприступный забор. – Давай как-нибудь потом. – Где ты сейчас? – Не так важно. Судя по всему, освобожусь нескоро. – А, – грустно сказал Гена, – ну ладно. Слушай, я тут кое-что задумал. Будет тебе сюрприз, ладно? – Ладно, – смирилась я. Я побарабанила немного в дверь и только разместила на дорожке свой стульчик, как ворота щелкнули. Готовая отбирать своё, я ломанулась к ним. Но во внутреннем дворе стоял не зверь, а уставший донельзя парень. Практически бескровное лицо не выражало ничего, кроме усталости, под глазами залегли синяки, а сам взгляд потерял всякий намек на ехидство. В нем сложно было узнать самовлюбленного эгоиста Игната Фирсанова, поэтому я даже немного опешила. – Я за ежедневником… предупреждала вчера. Записка… Протянула ему бумажный лист, и Игнат со вздохом пробежался глазами по буквам. Затем кивнул и слабым жестом пригласил за собой. В полном молчании. Я отказалась идти внутрь, тогда он кивнул и прошептал: – Сейчас поищу. Смотря за тем, как он уходит, ссутулившийся, бледный, я бесконечно удивлялась и не могла придумать ни единого оправдания. Что, бурная ночка? Бред. Что нужно делать, чтобы утром выглядеть ТАК плохо? Игнат вернулся через пару минут, передал мне ежедневно, улыбаясь бескровными губами: – Тебя что-то беспокоит, крошка? – Ты болен? Все-таки любопытство – вещь страшная. Можно искренне ненавидеть человека, но интересоваться состоянием его здоровья. – А что, жалость проснулась? То тебя воротит от одного моего голоса, то ты готова рыдать навзрыд возле моего смертного одра? Хм… |