Онлайн книга «Ведьмин зов »
* * * – Я могу нарисовать, – сказала Эгле. – У меня профессиональная зрительная память. Клавдий нажал кнопку на столе: – Принесите нам, пожалуйста, срочно… Эгле, вам что: карандаши, тушь? Краски? – Карандаши нормально, – сказала Эгле. – Двадцать четыре цвета. Она представила с некоторым злорадством, как все эти референты и устрашающие инквизиторы в черных плащах забегают сейчас по дворцу в поисках канцтоваров. Но коробку принесли через две минуты: двадцать четыре остро отточенных карандаша и чистый альбом для эскизов. Она села у края огромного стола, разложила инструменты, прикинула композицию; память рук и глаз вдруг подсказала ей, что совсем недавно у нее была любимая работа и любимый человек и она была счастлива. Ее скрутило, как жгут мокрого белья, слезы и сопли пролились на лист и испортили его. Клавдий Старж встал, импульсивно сделал шаг по направлению к ней – и отступил обратно. – Одну минуту, – прошептала Эгле. Он переправил ей по столешнице пачку сигарет и зажигалку. Не поднимая глаз, Эгле закурила – и склонилась над новым листком: изогнутый серебряный клинок с клеймом оружейника. Витая рукоятка, серебро с рубином: – Это… подлинное… оружие. Вероятно, есть… в музейных… фондах. Вы можете найти, откуда его сперли… Она подняла голову; Великий Инквизитор издали смотрел на ее рисунок, лицо его было спокойным, но Эгле испугалась: – Что-то не так? – Все нормально. – Он запрокинул голову, выдыхая дым в решетку вытяжки. – Просто я видел эту штуку раньше. Это может быть совпадением, а может и не быть… Эгле поймала себя на том, что рисует кровь на клинке. Отложила карандаш: – Я не все рассказала. – Я знаю. – Он откинулся на спинку кресла. Эгле затушила сигарету, перевела дыхание и заговорила. И при первых же словах поняла, что древний ужас, заключенный в словах о Ведьме-Матери на Зеленом Холме, ей не привиделся. Глаза человека напротив сделались непроницаемыми, будто нарисованными на закрытых веках. Он не перебивал, не двигался и вряд ли дышал. Даже рассказ о навке, которая явилась к Мартину, не произвел на него такого впечатления. Эгле говорила сипло, как пропойца: – Я не вслушивалась, что там говорит несчастная девочка… то есть навка. В тот момент… Я увидела пистолет… Я не слушала. Но потом, когда ведьма на берегу, с ножом, повторила ту же фразу… Я вспомнила. * * * Клавдий слушал, оцепенев; вот зачем приезжал Мартин. Вот почему он задавал Ивге вопросы, которые так ее напугали. «Ты сын Матери-Ведьмы, Заново Рожденной Матери». Вот и подступили в упор давно ожидаемые, легендарные события, то ли битва, то ли казнь. Хорошо, если все-таки битва. Он нажал на кнопку селектора на столе: – Арно, отправьте сообщение в Одницу, лично куратору, официально, с дублями по всем каналам связи: экстренный вызов в Вижну, во Дворец Инквизиции. Свяжитесь с Одницей и организуйте ему самолет. Доложите мне, когда он выйдет на связь и когда вылетит. – Я принесла плохие новости? – не своим, слабым голосом спросила Эгле. – Не очень хорошие, – признался Клавдий. – В этих словах есть смысл? Что это значит для Мартина?! – Эгле, – сказал он, подумав. – Я страшно благодарен, что вы пришли с этим ко мне. Я не готов сейчас объяснять, что происходит, но очень прошу: никому без моего ведома этих слов не повторяйте. * * * – Эгле, ее зовут Эгле. – Ведьма захлебывалась, боясь замолчать хоть на секунду. – Она не твоя! Ты ее не присвоил! Она пройдет обряд, и ты не остановишь! Ничего не сможешь… Нет, стой! Я отвечу! За последние минуты Мартин много узнал об искусстве допроса. И еще больше он узнал о себе как о допросчике и не мог отменить это знание. Не мог зажмуриться в ужасе. – Где и как она пройдет обряд? – Под небом. Под соснами. Станет одной из нас… Больше не знаю! – Когда? – Скоро! День или два… или уже сегодня… Не знаю! Когда она говорила «не знаю», это означало, что информации нет. Флаг-ведьмы знают и чуют многое, но они не всеведущи, зато Мартин теперь знал о ее нервных центрах все. Хладнокровный, эффективный, мастеровитый палач. Мартин позвонил референту прямо из подвала и отдал распоряжение. Потом вернулся к допросу: – Поговорим о Зеленом Холме. Что это за место? – Там Ведьма-Матерь сидит на вершине и ждет своих детей. – Как туда попасть? – Убить инквизитора. Тогда, покинув этот мир, ведьма придет к своей Матери. – Загробное царство для ведьм? – Мартин ухмыльнулся. – Нет. Нет. Это другой мир. Для нас. Когда твой мир сгорит – Зеленый Холм… станет повсюду. Он спросил ее о ноже. Ведьма ответила, не сопротивляясь: нож был ритуальный, инквизиторский, сто пятьдесят лет назад ведьма выкопала его из могильного кургана, в котором, вероятно, покоился прах кого-то из ближайших сподвижников Атрика Оля. – Сколько я вас перерезала этим клинком… Сколько инквизиторской крови ушло в землю, без славы, как на бойне… Он подробно расспросил о ее предыдущих жертвах. Потом снова позвонил референту, и тот связал его с Руфусом из Ридны. – У меня беседа с ведьмой, которая убила вашего сотрудника, – сказал ему Мартин. – Он действительно умер от проблемы с сердцем, вернее, от проблемы с отсутствием сердца в груди. Вы не отделаетесь одной отставкой, Руфус. И, не слушая больше потрясенную тишину в трубке, он вернулся к допросу: – Так что я такое? – Ты падаль. Ты мертвец… Ты скоро сдохнешь в муках… Она так бешено сопротивлялась, что Мартин понял: информация имеет ценность. Кровь из носа заливала ее губы, она билась в колодках, выла, но не отвечала. – Это была прелюдия, – сказал Мартин с сожалением. – Теперь поднимается занавес и начинается первый акт… – Стой! – Она сорвала голос. – Ты… нет… ты не тронешь ее, не убьешь… не успеешь… – Кого я должен убить? – Нет, нет… Мать-Ведьму… Ты сын, у тебя власть над ней… – Я сын Ивги Старж! – Проклятое имя, она от него откажется, когда пройдет обряд. Ты не успеешь… – Моя мать пройдет обряд?! Она хрипела, едва шевеля губами: – Она пройдет свой путь. Скоро. Ты ее не тронешь. Ублюдок. Мартин еще раз позвонил референту, отдал распоряжение и услышал, как дрогнул в трубке голос собеседника: – Следует ли поставить в известность Великого Инквизитора? |