Книга Время вновь зажигать звезды, страница 36. Автор книги Виржини Гримальди

Мама, конечно, осталась очень недовольной, если еще учесть, что Франсуаза преувеличила все в разы. Для того чтобы дать им возможность нас простить, мама отправилась покупать рыбу, а нас заставила приготовить для них обед, чтобы возместить то, что они по нашей вине не выловили. Сестра принялась было чистить и потрошить рыбу, но я сказала ей, чтобы она лучше занялась рисом, и самолично выпотрошила несчастных рыбешек, вымаливая у них прощение. Надеюсь, Хлоя поняла, что так я хотела ее отблагодарить, потому что потрошение рыбы – дело неприятное.

Ладно, пока, а то ты скоро почувствуешь рыбный запах.

Целую тебя.

Лили.

P.S.: Знаешь, как на норвежском «Макдоналдс»? Так и будет – «Макдоналдс»! Классно, правда?

Хлоя присела рядом со мной с телефоном в руке.

– Папа звонил, – сообщила она. – Хотел с тобой поговорить, но я сказала, что ты сейчас занята.

Я молча кивнула. Я понимала, что она все знает, но мы никогда этой темы не обсуждали. На этот раз я прочла в ее глазах желание коснуться непростого вопроса.

– А ты что об этом думаешь?

– О чем она должна думать? – спросила Лили, входя в трейлер.

Взглядом я спросила разрешение у Хлои, и та позволила кивком головы. Тогда я сделала знак Лили сесть рядом с нами и ввела ее в курс дела насчет преимущественной опеки, которой добивался ее отец.

– Не хочу с ним жить! – крикнула она. – Я его совсем не знаю, о чем мне с ним разговаривать?

– Не понимаю, откуда в тебе столько жестокости по отношению к отцу, – вмешалась Хлоя.

– Я не обязана объяснять причину, – ответила Лили.

– Но ведь он – твой отец, он тебе ничего плохого не сделал! Твое отношение его убивает, он думает, что ты его не любишь.

– Он прав, я его не люблю.

– Ты просто…

Я остановила Хлою, пока та не зашла слишком далеко.

– Тише, тише! Лили, твоя сестра права, он твой отец, и ты должна быть с ним добрее. И не гримасничай, пожалуйста, я ни за что на свете не разрешу тебе говорить о нем в таком тоне.

– Можешь вернуться к нему, если он такой милый! – заметила она.

Лили было всего пять лет, когда мы развелись. Так что она жила на свете дольше без отца, чем с отцом. От него у девочки сохранились лишь смутные воспоминания, которые вряд ли могли резко измениться после нечастых свиданий с ним у бабушки. Но я не хочу, чтобы она взрослела, считая, что отец о ней не заботится. Да, пусть это будет образ отца, удаленного от них географически, вечно занятого, не слишком обеспеченного, даже малосимпатичного, если хотите, но только не такого, который вовсе не заботится о своих дочерях. Плохо расти, когда испытываешь дефицит любви; жизнь это доказывает.

– Послушай, Лили, отец любит вас, и я уверена, знай ты его получше, ты бы непременно тоже его полюбила.

– Значит, ты допустишь, чтобы он это сделал? – возмутилась она.

– Вовсе нет, не волнуйся. Я рассчитываю на то, что вас оставят со мной, не…

– Но я хотела бы видеть его чаще, – прошептала Хлоя со слезами на глазах.

– Знаю, милая, посмотрим, постараемся.

По щекам девушки текли слезы.

– Но у него уже два года как есть свой дом! – срывающимся голосом произнесла она. – Не понимаю, почему он это от нас скрывал. Это значит, что он мог нас пригласить к себе в любой момент, не прибегая к помощи бабушки, однако он этого не делал!

– Вот видишь, я была права, – подлила масла в огонь Лили. – Он не хочет нас видеть.

– Я уверена, что все куда сложнее, – всхлипнула Хлоя. – Помню, когда мы были маленькими, он всегда о нас заботился, да и сейчас, когда говорит по телефону, всегда спрашивает, как у меня дела. Я знаю, что он любит нас, и у него должны быть веские причины, чтобы так поступать.

Лили пожала плечами. Хлоя высморкалась.

– Я очень по нему скучаю, – вздохнула она.

Я тоже вздохнула, разрываясь между моей старшенькой, которая хотела видеть отца как можно чаще, младшей, которая не хотела его видеть вовсе, и собой.

– Мы с вашим отцом примем какое-нибудь решение, – сказала я в итоге. – Не беспокойтесь: мы два взрослых ответственных человека и обязательно все уладим.

Дождавшись, когда девочки уйдут, я взяла телефон, чтобы просмотреть сообщения, и в качестве взрослой и ответственной персоны, к которым себя причислила, набрала текст послания, адресованного их отцу.

«Ты никогда, никогда не получишь над ними преимущественной опеки, я тебе этого не позволю».

Девочки быстро заснули. Прогулка в Тромсё ^[53] стала серьезным испытанием для их выносливости, и усталость одержала верх. Но моя выносливость все еще сопротивлялась сну, я переворачивалась с боку на бок на своей банкетке, пыталась ни о чем не думать, сосредоточиться только на дыхании, но мысли одолевали меня и, очевидно, имели твердое намерение провести со мной ночь.

Я тихонько встала, обулась, накинула прямо поверх пижамы пальто и вышла на воздух. Было около полуночи, и все вокруг заливал ровный золотистый свет. Здесь на ночь останавливаются многие путешественники, и я немного прошлась, любуясь видневшимися вдалеке заснеженными горами. Мне и раньше говорили о своеобразии Скандинавии, но я не представляла, до какой степени это было справедливо. Все: архитектура, растительность, рельеф, климат, дороги, алфавит, еда, культура – оказалось совершенно другим, непривычным; однако самым удивительным оказалось то, что солнце светило двадцать четыре часа летом и полностью исчезало зимой, сменяясь тусклыми сумерками. Здесь все было суровым, цельным, без полутонов.

Половина нашего путешествия осталась в прошлом. Еще месяц – и мы будем возвращаться во Францию. Каждый новый этап неминуемо приближал нас к привычной жизни, и я хотела только одного – повернуться к ней спиной. Перевернуть все с ног на голову и оказаться как можно дальше от моего почтового ящика, который наверняка уже полон до краев, подальше от банковских работников, коллекторов, счетов и прочих неприятностей, подальше от изнурительного быта, где на счету каждый евро, где дребезжит холодильник, а любое проведение досуга обходится слишком дорого. И как можно дальше от Матиаса. Очень бы хотелось остаться за скобками.

Неожиданный лай отвлек меня от невеселых размышлений. Ко мне, взъерошив шерсть, несся Жан-Леон. Я наклонилась, чтобы он меня узнал, и собака бурно меня поприветствовала.

– Не спишь? – спросил подошедший к нам Грег.