Онлайн книга «Ревенант»
Магистр не удержался от скептической улыбочки, и я не преминул ее стереть, для пущей убедительности небрежно помахав зажатым в руке листком. – Ты же понимаешь, что есть добрая дюжина веских причин отвертеться от этого поручения? Мориц Прантл нахмурился и спросил: – Чем могу быть полезен? – У меня сейчас два слуги, возьми одного в свою команду. – На тебе, боже, что нам негоже? – с неприличной прямотой ухмыльнулся Рыбак. Я покачал головой. – Уве Толен – ритуалист, бакалавр тайных искусств и младший клерк Вселенской комиссии. Он уже ассистировал мне в следственных мероприятиях. – Почему тогда хочешь избавиться именно от него? – Второй – истинный. – О-о-о! – понимающе выдохнул Рыбак и протянул пухлую ладонь. – Хорошо! Я возьму твоего человека, Филипп, но только после завершения ревизии. Встречное условие меня всецело устроило, мы скрепили сделку рукопожатием. После Мориц порылся в лежавших на краю стола бумагах и вручил первоначальное распоряжение о проведении внутренней проверки, подписанное все тем же Гепардом. – Остановишься здесь? – спросил Рыбак. – Мы выкупили все комнаты, так что проживание и питание – за казенный счет. Отказаться мне и в голову не пришло; я перегнулся через перила, окликнул Уве и велел ему договориться о проживании с хозяином, а после позаботиться о вещах. – Ты сейчас не слишком занят? – спросил вдруг Рыбак. – Может, взглянешь на реконструкцию места преступления, вдруг что-то заметишь свежим взглядом? – Реконструкция – это как? – не понял я. – Вы труп на ледник поместили? – Если бы! – с нескрываемым разочарованием вздохнул Мориц Прантл и потянул меня к одной из дверей. – Идем! – А где Ворон? – спросил я, направляясь вслед за коллегой. – Увы, случай не по его части, – вздохнул Рыбак, который обычно работал с одним и тем же магистром-экспертом. Герхард Шварц обладал столь обширными познаниями в запретных ритуалах, какими только мог обладать человек, не практикующий их сам. И – некомпетентен? Очень странно. Мориц тем временем отпер одну из дверей и распахнул ее, позволяя пройти внутрь. Все стены небольшой комнатушки оказались завешаны холстиной, лежала она и на полу. Кто-то из подручных Рыбака не поленился перенести на ткань затейливые символы и скачущие буквы непонятных надписей, а центральное место занимало изображение тела; одна рука была прижата к боку, другая вытянута и указывала на рисунок, в котором угадывалось до предела стилизованное солнце. Чуть выше намалевали странную безголовую птицу с раскинутыми крыльями и куцым намеком на хвост. – Жертве вскрыли грудину и череп, – пояснил Мориц. – Сердце поместили в одну чашу, мозг – в другую. Кровью там все было залито, будто на бойне. – Да уж представляю, – хмыкнул я, осматриваясь. – Понимаешь теперь, почему это дело именно по нашей части? Я кивнул. Надписи на староимперском ясно свидетельствовали, что ритуал проводил человек, получивший классическое образование. – Судя по характеру разрезов, – продолжил Рыбак, – сделал их человек опытный. – Мясник, охотник, хирург, школяр-медик, – перечислил я, осматривая нанесенные на холстину рисунки. Художник наверняка что-то упустил, когда срисовывал место преступления: надписи и символы не просто не складывались в единую схему, они даже не содержали необходимых для обращения к запределью формул – ни инициирующих, ни защитных! Мориц заметил мое удивление и хохотнул, потирая руки. – Сообразил наконец? Я еще раз пробежался взглядом по загадочным надписям, непонятным закорючкам и донельзя упрощенным рисункам, оценил положение тела по отношению к солярному символу на стене и сказал: – Это ведь не магический ритуал? – Нет! – с каким-то даже истеричным восторгом подтвердил Рыбак. – Классический случай ритуального жертвоприношения во славу солнца! Сурьма уверена, что это часть так называемой «малой восходящей дуги», которая берет начало на рассвете весеннего равноденствия и заканчивается в полдень летнего солнцестояния. Должно быть еще как минимум одно убийство на середине отрезка, то есть со дня на день. – Удачи с поиском язычников, Мориц, – пожелал я напоследок и вышел за дверь. У меня своих проблем хватало, чтобы принимать близко к сердцу чужие. Близко к сердцу? Вспомнилось изображение распростертой на полу фигуры с разрезом на груди, и меня передернуло. Вот ведь к слову пришлось… 2 Когда я спустился на первый этаж, Уве уже договорился с хозяином о выделении нашей компании двух комнат и на пару с Мартой перетащил в них все пожитки. – Микаэль не возвращался? – спросил я, оглядев зал. Школяр и ведьма синхронно покачали головами, как видно, нисколько не сомневаясь, что маэстро Салазар сегодня если и явится, то глубоко за полночь, а то и вовсе загуляет до утра. Я хмыкнул и подошел к сидевшему в одиночестве за угловым столом подмастерью Блондина. – Эберт, не подскажешь, где искать Франсуа? Молодой человек взглянул на меня с нескрываемым сомнением, но все же, пусть и после вполне явственной паузы, соизволил ответить: – Начните с Заводи, магистр. Поспрашивайте в игорных домах. – Даже так? – удивился я, поскольку прежде де Риш никогда особого интереса к азартным играм не проявлял. Эберт кивнул и вернулся к чтению. Я не стал больше ему докучать, отошел к давившемуся сухим кашлем Уве и достал монету в десять крейцеров. – Устрой коня на конюшне и выпей с коллегами, заведи знакомства, – приказал школяру и кивком указал Марте на выход: – Ты со мной. Мы вышли на улицу и забрались в седла; жеребца Микаэля я повел за собой на поводу. Заводью именовался район у водяной мельницы. Округа там была не самой респектабельной, но и не совсем пропащей, так что пистоли я оставил в саквояже. Ограничился шпагой и кинжалом, да еще не стал расставаться с изрядно опостылевшей за последнее время кольчугой. Когда на смену брусчатке пришел дощатый настил мостовой, а каменные особняки уступили место деревянным постройкам, Марта с некоторой даже брезгливостью оглядела улицу и спросила: – И как ты собираешься отыскать здесь своего пьянчугу? – Легко, – ответил я, крутанул левой рукой, перехватывая четки, и принялся пропускать меж пальцев бусины в поисках нужной. А вот и она… В словах ведьмы имелся определенный резон: игорных домов, трактиров, борделей и совсем уж неказистых притонов в Заводи имелось превеликое множество. На углах к прохожим клеились уличные девки, их более преуспевающие товарки высматривали клиентов из окон, без малейшего стеснения выставляя напоказ едва прикрытые лифами, а то и вовсе обнаженные груди. Тут же отирали стены хмурого вида молодчики, подпирали дверные косяки вышибалы, носились пацаны и переходили из одного заведения в другое ватаги подвыпивших школяров. Хватало и более приличной публики, да и лоточники своим присутствием район не обделяли. |