Книга Если у вас нет собаки…, страница 5 – Юрий Ситников

Иногда к хозяйке приходят дети. Не те, которые совсем карапузы и на улице норовят схватить Дружа за хвост или дернуть за ухо, а другие — постарше, поспокойнее. От них исходит запах бумажных тетрадей и прилежности.

Дети всегда приходят поодиночке, хозяйка ведет их в гостиную и усаживает за пианино. Сама садится рядом.

Друж тут как тут. Он не может отказать себе в удовольствии и пропустить самый необыкновенный и интересный момент… Но вот парадокс, когда на пианино играет хозяйка, голос музыки ласкает слух, а как только зубов черного зверя касаются детские пальцы, пианино начинает капризничать. Непонятно!

* * *

Мария Тихоновна — хозяйка Дружа и жена Дениса Евгеньевича — до выхода на пенсию работала в консерватории. Это была высокая статная женщина, не лишенная красоты и обаяния. С возрастом Мария Тихоновна попышнела, фигура округлилась, отяжелела, что, однако, никак не повлияло на природную проворность и ловкость. Мария Тихоновна не знала покоя; жизнь — это движение, говорила она мужу, когда тот советовал своей Маше сбавить обороты и присесть, передохнуть.

С утра она убегала на рынок, днем занималась уборкой квартиры (Мария Тихоновна отличалась чрезмерной аккуратностью и педантичностью). Стирала, гладила, готовила, вечерами занималась с учениками, которые приходили часов в шесть и заставляли оживать молчавшее весь день пианино.

С Дружем хозяйка не гуляла: то ли не хватало времени на прогулки, то ли не возникало желания. Впрочем, щенку было вполне комфортно в компании хозяина. Так повелось, хозяйка уделяла Дружу мало внимания, большую часть теплоты и заботы щенок получал от хозяина.

Вероятней всего, причина крылась в проступке, совершенном Дружем в первую неделю своего пребывания в квартире.

Дело в том, что в маленькой комнате, той самой, которая раньше принадлежала дочери хозяев, а ныне пустовала (Наташа давно вышла замуж), Мария Тихоновна хранила свой большой секрет. Имя этому секрету — коллекция редких насекомых. На полках высоких стеллажей за стеклянными дверцами стояло немыслимое количество рамок с насекомыми. Бабочки, жуки, кузнечики — всех не перечесть. Коллекцией Мария Тихоновна гордилась страшно, иногда она показывала ее своим ученикам: открывала дверцы стеллажей, доставала рамки и начинала говорить настолько эмоционально, что Дружу приходилось подавать голос. Мол, не части, ты так быстро говоришь, что я ничего не понимаю. А Мария Тихоновна сердилась, выталкивала Дружа в коридор, закрывала дверь, и щенку приходилось поскуливать там и прислушиваться к приглушенному голосу хозяйки.

Раз в неделю, как правило в один из выходных дней, Мария Тихоновна затевала в маленькой комнатке уборку. Каждую рамку с засушенной разноцветной бабочкой или жутким жуком с невероятно длинными усами она аккуратно брала в руки и начинала протирать влажной салфеткой. Протиралась как сама рамка, так и стекло, а в тех случаях, когда стекла не имелось, Мария Тихоновна бережно протирала само насекомое.

В тот день Друж приковылял в комнату и замер на пороге, наблюдая с нарастающим интересом за действиями хозяйки.

Вот она встала на стремянку, потянула на себя стеклянную дверцу и начала подавать мужу стоявшие на верхней полке рамки. Денис Евгеньевич складывал их на стол, а Мария Тихоновна, когда полка опустела, принялась водить по ней салфеткой.

Друж наблюдал за скучными действиями хозяев минут пятнадцать, потом ему наскучило это, и он ненадолго отлучился в кухню. Там умудрился разлить миску с водой, намочил лапы, взвизгнул от восторга, начал бегать по коридору.

Неожиданно из комнаты вышел хозяин, за ним следом хозяйка — Друж призадумался. Захотелось хотя бы одним глазком узнать, чем же таким важным они занимаются. Щенок подбежал к столу, принюхался, облизнулся. Нет, пахло совсем невкусно, а облизнулся Друж просто так, на всякий случай.

Возле стола стоял стул. Друж попытался на него прыгнуть. Попытка успехом не увенчалась, щенок плюхнулся на пол, ударившись лапой о ножку стула. Обидно-то как. И вдруг взгляд наткнулся на маленькую скамейку, Друж сиганул на нее, а оттуда с трудом и сопением перебрался на стул. Уже хорошо, полдела сделано. Теперь и до стола лапой подать.

А на столе лежат рамки с насекомыми. Интерес повышается, черный кожистый носик морщится. Друж делает глубокие вдохи, стараясь уловить незнакомые запахи.

Рамка с жуком-оленем лежала на самом краю, ближе всех к Дружу. Ее-то он и решил исследовать получше. Сначала принюхался, облизал жука, фыркнул, зачавкал, вильнул хвостом и… пустил в ход зубы.

Вкуса у жука не было вообще. Так, сушеная безделушка, Друж даже пожалел, что съел этого рогатого «таракана». Думал, будет вкусно, а в результате на языке остался неприятный горький привкус. Это вам не сухие шарики собачьего корма, которыми можно хрустеть в свое удовольствие с утра до вечера. Сушеный жук ничего общего с собачьей едой не имеет. Это надо запомнить и впредь к рамкам хозяйки не приближаться.

Друж уже собирался спрыгнуть на скамейку, а оттуда на пол, но его внимание привлекла открытая рамка с большой бабочкой. Бабочка на жука не похожа, подумал щенок, решив еще раз попытать счастье.

От съеденной бабочки начались непрекращающиеся чихи. Неизвестно, чем ее обрабатывали, но горечь в пасти сохранилась до самого вечера.

В тот день Мария Тихоновна громко кричала и пару раз стукнула (правда, легонько и беззлобно) Дружа по лапам. Он сиганул к себе в нишу, вжался всем тельцем в мягкую подстилку и просидел не шевелясь до тех пор, пока к подстилке не подошел хозяин.

— Да-а, натворил ты дел, — сказал он, потрепав Дружа за ухом.

Друж вильнул хвостом.

— Ты хоть понимаешь, что жука-оленя Маша искала больше года?

Тяв-тяв, — ответил Друж.

— Ничего ты не понимаешь. А бабочку зачем слопал, чем тебе данаида монарх не угодила?

Друж продолжал тявкать, хозяин укорял его за невежество и непростительную шалость. А чего укоряет, сами виноваты, не ушли бы из комнаты, не съел бы тогда Друж ни оленя, ни данаиду.

С тех самых пор хозяйка частенько грозит Дружу пальцем и называет разбойником.

* * *

Если Марию Тихоновну Друж считал своим товарищем, то Денис Евгеньевич был настоящим другом. Между двумя этими понятиями огромная разница. Хозяйка-товарищ вызывала уважение, Друж проявлял к ней симпатию, признавал ее авторитет, позволял верховодить над собой, с благодарностью принимая из рук Марии Тихоновны еду и питье.

Хозяйка была на хорошем счету у щенка, но статус друга все же достался ему, хозяину. Денис Евгеньевич воспринимался Дружем как самый близкий и родной человек на всем белом свете. Друж не помнил своей матери, не помнил братьев, с которыми ползал по дну большой коробки и истошно пищал, требуя материнского молока. Не помнил Друж и тех людей, которые продали его Денису Евгеньевичу. У щенка словно и не было прошлого, да оно ему и ни к чему. Прошлое и будущее заменило беззаботное настоящее, подаренное единственным другом — хозяином.