Онлайн книга «С сердцем не в ладу»
Но ни один ответ не удовлетворял его. Лепра понимал, что ему нечего бояться, но тревога не оставляла его. Смутная тревога, наподобие морской болезни. Ему бы лечь и заснуть, и спать, спать! Но он переходил в следующее кафе, заранее насторожившись. Нет, тут вроде все тихо, никаких песен. Он чувствовал чуть ли не разочарование. Эта песня превращалась в своеобразный диалог с Фожером. Заслышав ее, Лепра распрямлял плечи, словно хотел сказать: «Видишь, мерзавец, я держусь. И буду держаться до конца!» На полной скорости проносились машины, и только шелест листвы нарушал ночное безмолвие. Лепра возвращался домой. Напоследок заходил в соседний с домом бар, почти безлюдный в этот час. Там он стыдливо опускал монету в музыкальный ящик и слушал, стиснув зубы, песню Фожера. Потом буквально сваливался в постель, поворачивался к стенке и ждал сна. Едва проснувшись, мчался к телефону. — Доброе утро, дорогая, как ты спала? Ничего нового? Слава Богу, значит, еще не сегодня. Он усаживался за рояль, но тут же начинал испытывать к нему отвращение. Он жаждал услышать задыхающийся голос Евы: «Приходи скорей, я получила пластинку». Может, так бы они скорее узнали, что задумал Фожер. Иногда, ближе к вечеру, Ева соглашалась пойти с ним в кафе. Лепра робко пытался поболтать с ней, как в былые времена. Но Еву всегда узнавали, и это приводило ее в отчаяние. Все взгляды обращались в их сторону. Ева вскоре вставала из-за столика, и им приходилось довольствоваться прогулкой по паркам. Сидя на скамейке, они наблюдали за воробьями, дерущимися среди опавших листьев. Если Ева заговаривала, то только чтобы сказать: — Я долго думала. Это не Мелио. Но наутро утверждала обратное: — Это Мелио. Он сам сказал, что Морис сообщил о новой песне… Песне, которая не давала ему покоя, помнишь? — Ну, конечно, — говорил Лепра. — Еще бы не помнить. И они, в который раз, кружили по тому же замкнутому кругу подозрений, догадок, гипотез. — Он, наверное, радуется, что мы в его власти, — говорила Ева с легкой иронией, демонстрируя таким образом свою отвагу. Или просто брала Лепра под руку. — Что за жизнь ты ведешь по моей милости! — Да что ты, — возражал Лепра, — это я во всем виноват. И снова между ними пробегали искры любви. Он обнимал ее. — Ева, дорогая моя, ты меня еще любишь хоть немного? Ты понимаешь, что я бы все отдал, лишь бы прекратился этот кошмар? — Ну конечно, милый. Да какой это кошмар? Ничего, выкрутимся. Давай пройдемся… Они вновь выходили на многолюдные улицы, где так любила бродить Ева. Останавливаясь у витрин, рассматривали мебель, драгоценности, ткани. Как-то вечером Ева сжала его руку и потянула прочь, но он все-таки успел прочесть на флаконе духов узенькую этикетку: «С сердцем не в ладу» — такое название получили новые духи Диора. Ева отказалась от прогулок. — Ты можешь заявить протест Мелио, — сказал Лепра. — Я вообще не знаю, есть ли у него на это право. — Зачем? — прошептала Ева. — Как я буду выглядеть, если заявлю протест? Ева хотела играть по правилам, это было ее кредо. И все-таки Лепра задал ей вопрос, который неотступно преследовал его: — Ты еще любишь своего мужа? — Я же сказала тебе: нет. — Так почему тебя так задевает эта песня? — А тебя? — Меня нет, — возразил Лепра. — Не ври. На самом деле мы оба боимся, потому что каждый раз вспоминаем сцену в Ла-Боле. — Мы боимся, потому что недостаточно любим друг друга. Ты изменилась… Почему? Они сидели на террасе пивного бара перед Бельфорским львом. Тут никто не обращал на них внимания. — Ты все-таки ребенок, — сказала Ева. — Ты считаешь, что я недостаточно тебя люблю! Я тут торчу только ради тебя. Мне ничего не стоит уехать в Италию или в Португалию — ни почты, ни пластинок… покой… Не так ли? И ты еще недоволен? — Нет, — сказал Лепра. Он понял, что она в ярости, но он этого и добивался. В эту минуту он готов был потерять все, что любил. — Мне не нужна твоя преданность. Только твоя любовь. Ева не отвечала. Она пыталась сохранить спокойствие. И все-таки надела темные очки. Тогда Лепра решился. — Ева, — прошептал он, — выходи за меня замуж. Ну, обещай хотя бы, что выйдешь за меня, как только мы сможем по закону… Она горько усмехнулась: — Вот тут нас и начнут подозревать. Ты соображаешь, что говоришь? — А что тут такого? Мужчина предлагает руку и сердце своей… своей подруге. Подумаешь, событие! — Ты спятил, дорогой! Нет, он совершенно спятил! Лепра упорствовал. Он дрожал от захлестнувших его чувств, как, бывало, в свои лучшие дни, когда музыка еще могла завладевать всем его существом. — Значит, ты не понимаешь, что я больше не могу так жить. Я звоню тебе, да… мы ходим в рестораны по вечерам… Но это что? Всего лишь час мы вместе. Все остальное время я сам по себе, ты сама по себе. Мы как чужие люди. Между нами стоит Фожер… более чем когда-либо. Вот почему мне страшно. Есть только один ответ на все эти идиотские пластинки… Поверь мне, я долго думал. Ты должна выйти за меня… — Закажи мне еще кофе, — сказала Ева. — Что? Ладно. Как хочешь. Официант! Два кофе. Он раздраженно вынул из кармана сигареты. Ева протянула ему зажигалку. — Извини меня, — пробормотал он. — Ты закончил? — спросила она. — Я могу теперь сказать? Послушай… Я никогда не выйду замуж. И должна бы никогда не выходить замуж. Я слишком люблю любовь. — Глупости. Он скорее догадался, чем увидел, как сверкнули ее глаза за темными стеклами. — Когда я хочу, я могу быть терпеливой. Я тоже долго размышляла. Я никого так не любила, как тебя. Женщине не так-то легко в этом признаться. Но именно поэтому я и не могу стать твоей женой. Чего бы ты хотел? Чтобы мы каждую минуту были вместе? Занимались любовью с утра до вечера? Чтобы я растворилась в тебе без остатка? Нет, дорогой. Любовь — это… Она задумчиво отпила кофе. — Это какая-то ностальгия… может, это звучит выспренно, но именно ностальгия… И как раз потому, что я тебя люблю, мне необходимо иногда тебя бросать… или причинять тебе боль… забывать тебя… замещать другим… — Ева, умоляю! Она наклонилась и, почти касаясь его плечом, проговорила: — Успокойся, малыш. Давай рассуждать здраво. С тобой я такая, какая есть на самом деле. Мне кажется — может, оттого, что есть во мне что-то цыганское, бродяжье, — настоящая любовь должна стремится к самоуничтожению. Если она устоит, тогда… — Но моя любовь устоит, — перебил ее Лепра. — Уверяю тебя… |