Онлайн книга «Жена по обмену»
Впрочем, учитель из него выходит отменный. За это я даже готова простить небольшие упущения Анри в области медицины. Проходит три дня, а я уже начинаю разбирать некоторые иероглифы. Сегодня первый раз занимаемся в библиотеке. И я искренне надеюсь, что когда-нибудь смогу читать самостоятельно. Тогда не придется больше обращаться к посторонним за помощью и подсказками. Как учитель я твердо убеждена, что в книгах можно найти ответы на все вопросы. Даже те, которые еще не успел задать. — Анхи! — произносит лекарь и тычет в букварь. — Будьте здоровы, — вежливо отзываюсь я. — Не болейте. — Спасибо, но я совершенно здоров, — удивленно произносит Анри. — Анхи ― это иероглиф, обозначающий душу. Ну, так бы сразу и сказал. Как по мне, так «анхи» и «апчхи» — слова синонимы. Один чих, и я уже в чужом теле. Боюсь представить, как пойдет дальше. Лишь бы у тела Тамани не было к моей анхи отторжения. Ближе к вечеру начинаю нещадно зевать. Но Анри и не думает заканчивать урок. Кажется, всерьез возомнил себя преподом. Мы сделали только два небольших перерыва, и сразу снова «за парту». Вот она, обратная сторона медали. Так долго я была в роли учителя. А теперь поняла своих подопечных. Оказывается, после пяти часов занятий голос препода становится все нуднее, а предмет — все неинтереснее. — А что это за картина? — спрашиваю, чтобы хоть немного отвлечь Анри. Указываю на висящее над камином изображение счастливой семьи. Мужчина темноволос, высок и строен, с немного хищными чертами лица, но доброй улыбкой. Женщина немного чопорна, но прекрасна. А девочка лет десяти — сущий ангелочек. Похоже, это какие-то предки Тамани. И, судя по месту расположения и качеству картины — весьма известные предки. Анри и Киро одновременно поворачивают головы в сторону картины. Лекарь кланяется подобострастно, произносит какую-то малопонятную фразу. Поворачивается — на лице его удивление. — Это же Интро, покровитель механиков, со своей женой Матишей, — произносит напряженно. — Неужели вы и их забыли, сати Тамани? — Ага, — поспешно соглашаюсь я. Ловлю на себе подозрительный взгляд филина. Хмурюсь, но спрашиваю: — А девочка кто? — Великая Матерь! — объявляет Анри и снова кланяется портрету. Ничего себе! Так они поклоняются не каким-то там богам, а реальным историческим личностям?! Что ж, теперь все сходится: механики считаются потомками отца и почитают дочь. Жрецы служат только Великой Матери, изображенной на портрете. — А кому поклоняются маги? — интересуюсь вслух. Анри переглядывается с Киро и признается: — Гекте. Но в домах механиков запрещено произносить даже ее имя. Все интереснее и интереснее. С чего это механики так ополчились на эту Гекту? И почему маленькая девочка, дочь Интро и Матиши, так велика? Чем она заслужила поклонение и магов, и механиков? — Расскажи мне о Великой Матери, — прошу Анри. — Письмо продолжим завтра. — Никто не помнит ее настоящего имени, — услужливо начинает Анри. — Для всех нас она — Великая Мать, которая создала порталы и открыла источник с магическим молоком, которое позволяет путешествовать между мирами. — Ух ты! — восклицаю, совсем не как аристократка Аланты. Анри улыбается, Киро кивает — точно дает сигнал хозяину продолжать. — Да-да, — подтверждает мою догадку лекарь, — Великая Матерь открыла священный источник. За тринадцать месяцев в нем накапливается нужное количество молока — достаточное, чтобы перенести одного человека в другой мир или другое время. — Любого человека? — уточняю и кусаю губы от напряжения. — Только верховный жрец достоин этой чести, — ответ Анри заставляет расстроиться. — Сейчас это делает Инке. После его смерти ключ от всех дверей и сам источник перейдут в ведение следующего верховного жреца. — И им, как я понимаю, будет один из трех братьев? — Все верно. Хэл, Бел и Виллин — старшие сыновья от трех жен Инке. Полагаю, уже сейчас верховный жрец готовится передать власть, выбирает достойнейшего. А заодно и подыскивает ему жену. Выходит, Хэл, Бэл и Виллин — тоже участники отбора. Братья и одновременно соперники. — То есть каждый из главных жрецов выберет себе по три девушки? — недоумеваю я. Нет, так мы не договаривались. Одно дело стать женой — единственной и любимой. И совсем другое — попасть в гарем. — Только верховный жрец может иметь несколько жен, — успокаивает Анри. — Остальные мужчины выбирают раз и навсегда. — С чего бы ему такие поблажки? — фыркаю я. Оно и понятно, власть имущие и моего мира не отказывают себе ни в чем. Любовниц и подружек меняют как перчатки. Но три жены — это перебор! — После получения ключа от всех дверей верховный жрец может жениться еще дважды, — добавляет Анри. — В общей сложности у него не может быть больше трех жен. И в этом нет ничего ужасного: народ Аланты должен быть уверен, что следующий верховный жрец будет мудрым правителем. То есть, чем больше сыновей, тем лучше. Хорошо, хоть ограничились тремя женами, на том спасибо. — Это обязательное условие? — ищу брешь в законодательстве Аланты. — Жен обязательно должно быть три, или это зависит от желания верховного жреца…гм, размножаться? — Если первая супруга окажется достаточно плодовитой, верховный жрец может не жениться вновь, — соглашается лекарь. — Но это в теории. На деле, как вы понимаете, редко кто отказывается от такой возможности. Еще бы! Пожалуй, многие мужи Аланты захотели бы получить ключ от всех дверей только ради возможности обзавестись гаремом. Да и путешествие по разным мирам — вполне себе перспектива. — Рейн Анри, расскажите подробнее о ключе и молоке, — возвращаюсь к главной теме. — Как одно связано с другим? Филин переминается с ноги на ногу, что-то курлыкает. Анри же разводит руками: — Этими знаниями обладают лишь жрецы. И хранят эту тайну сильнее сокровищницы. Понятненько. Выходит, у меня все же есть шанс вернуться в свой мир. Теоретически. Для этого нужно добиться расположения одного из жрецов — желательно того, которого назначат верховным. На кого же сделать ставку? Виллин туповат, что пробка от шампанского. А вот между Хэлом и Белом наверняка разразится настоящее противостояние. Блондин умен и обходителен. Брюнет силен в воинском деле. М-да, дилемма… Стоп! Есть еще одна вещь, которую стоит учесть. Я в чужом теле и понятия не имею, уцелело ли мое собственное. Что, если мне уже некуда возвращаться?.. От последней мысли по спине пробегает озноб. |