Онлайн книга «Зеркальный гамбит»
Крылечки и веранды заросли крапивой, ломившейся сквозь деревянные ступени с таким упорством, словно ей негде больше было расти. Звенели кузнечики, к далёкому рокоту лягух примешалось гудение маленьких лягушек-бычков – к дождю, – и всё это соединилось в такой гипнотический шум, что Димка иногда начинал сомневаться, а правда ли он всё это слышит. Солнце жгло, но ветер всё так же тянул, а иногда налетал, быстрый, как удары ножа. Рваный. Они ещё походили по улице, заглянули в пару окон. Углубились в чей-то сад и выбрались, покрытые паутиной и древесным мусором. Колхозного сада нигде не было. Во все края тянулись густевшие по мере углубления заросли, но явно не шелковичные. В конце концов присели на поваленный бетонный столб некогда крепких ворот. Димон положил мешок с лотками и пакетами, Кирюха – борсетку. Их ужасно надоело с собой таскать. Посидели. Помолчали. Солнце било слишком ярко, ветер шумел вершинами, дрожали, как от холода, осины. Сидеть было неуютно. – Ну что, пошли ещё походим? Где-то ж оно есть? – Только давай не будем всю эту хрень таскать, я тебя умоляю, – сказал Димка. – Тут же нет ни собаки и не будет. – Ну ладно, – с сомнением отозвался Кирюха. – А если шелковицу найдём? – Тогда вернёмся. Кирюха переложил ключи и документы из борсетки в карман, а саму её сунул в пакет. Внезапный шорох шагов раздался за спиной так близко, что у Димки похолодел затылок и погорячело внутри. Они оба одновременно обернулись. Никого. В разваленном дворе обшитого зелёными планками дома без крыши что-то шумело. Громко шуршало травой. – Ёжик? – сказал Кирилл полувопросительно. – Скорее всего. Пойду гляну, – Димон встал с холодного бетона и полез в чернобыльник, проросший сквозь доски давно упавших ворот. Кирилл остался сидеть. Никакого ежа Димка так и не увидел, трава была густая, а шорох, похожий на шаги, стих. Нет, он увидел что-то тёмное и нагнулся, но тут же отшатнулся от запаха разложения: в траве, неловко вывернув крыло и шею, лежал свалявшийся, уже не блестящий, давно мёртвый грач. – Там птица дохлая, – сказал Димка, возвращаясь к столбу. Лазить по двору ему расхотелось. – Так это она и шуршала, – кивнул Кирилл. Димка невесело усмехнулся, а про себя вздохнул. Он как-то начал уставать, сам не пойми от чего. Облака наползали, медленно и ровно. С постоянной, едва заметной глазу, скоростью. Он были тяжёлые, мокрые, с синевато-серыми плоскими днищами; сливались в тучу и темнели. Свет приобрёл какой-то сумеречный оттенок. – Мож ну её к хренам, эту шелковицу? – без особой надежды спросил Димка. Он хорошо знал Кирюхино упрямство в таких делах. Кирюха же, считавший, что Димон занудствует на ровном месте, сказал едва ли не осуждающе: – Ну и чего мы сюда чесали? Не, пошли уже. Димон пожал плечами и согласился. В конце концов, не он за рулём. У него ни машины, ни прав вообще нет. Только велосипед. Ну а, как известно, чья тачка, тот и главный. – Сад должен быть с той стороны, по идее, – рассуждал Кирилл. – Может, там ещё была улица, за теми зарослями? – Слушай, а может, это вообще не то село? – спросил Димка. – Да то, – сощурился на выглянувшее солнце Кирюха. – То. Другого тут просто нет. Они снова дошли до конца улицы. Тупик. Видно, сад и правда был где-то за селом, со стороны неведомой старой дороги. – Пошли напролом? – предложил Кирилл. – А пошли, – вдруг неожиданно легко согласился Димка. Ему просто надоело слоняться туда-сюда, и хоть какое-то иное действие радовало. Прикрываясь рукавом, натянутым на кулак и зажатым в горсти, Димон полез первым. Кирюха отставал ровно настолько, чтоб не получить крапивой или разогнувшейся веткой по лицу. – Смотри-ка, а тут вишни… – Значит, сад был. – Опа… Стена зарослей истончилась, поддалась, едва Димон переступил, чуть не запахав носом, через сломанный, лежащий на земле плетень. Дальше стоял ряд серебристых тополей. А за ними – брошенный дом. Большой, явно старый, из красного кирпича, обмазанный осыпавшейся глиной и когда-то белёный. Четырёхскатная крыша, крытая железом, была цела; круглые своды окон выдавали здание старой-старой постройки; рамы пустовали, только в одной глазнице застрял треугольный кусок мутного пыльного стекла. Димон сделал несколько шагов параллельно стене, Кирюха двинулся в другую сторону, туда, где виднелись сарай и какие-то постройки. – Ух ты, блин, – пробормотал Димон, резко останавливаясь. И упреждающе протянул руку. По спине посыпались крупные мурашки, всё тело будто током прошило. – Там кто-то есть, – тихо, внезапно хрипло сказал он Кирюхе. У того расширились зрачки, но он повернул голову к дому. И успел заметить движение. Странное дело – в городе встречаешь десятки, сотни человек, и ничего. В пустом незнакомом дворе разве что чуть пристальнее глянешь на мужика, идущего тебе наперерез, да и всё. В лесу насторожишься и приумолкнешь, увидав человека за деревьями. А в брошенном селе, в пустом доме с дырявой крышей, в дикой глуши, увидеть человека отчего-то страшно. Будто волка или кабана. А то и страшнее. Беглый бандит, больной бомж, сиделец-алкаш, чёрный археолог, – кто угодно. Это мог быть кто угодно. Не давая себе застыть в испуге, Димка медленно поднял ногу и шагнул к дому. Что-то смущало его в увиденном движении. Человек, или что оно там, тоже пошевелилось, изменил своё положение тёмный силуэт на светлом фоне. Вот фон-то и смущал. – Дим, – окликнул Кирюха. – А ну… Странно… Щас, – шёпотом отозвался Димон и пошёл уже смелее. Силуэт в доме, вроде бы двигаясь ему навстречу, оставался на месте, и Димона это несколько успокоило. Он решительно подошёл к окну и – заглянул внутрь. На него взглянул человек, лицом к лицу, и лицо это было в тени, а позади него – мутнеющее голубое небо и ветки зелени, машущие на ветру, на просвете редких солнечных лучей. Человек был вылитый Димка. Зеркало. – Это зеркало, – сказал он негромко. – Зеркало, Кирюх. – Фууууух, мать его, – шумно выдохнул Кирюха, подходя и заглядывая. – А я аж испугаться успел. – Да не говори… – Димон замолчал – не хотел показывать заметную дрожь в голосе. Зеркало оказалось расколотое, узкое, в высокой резной деревянной раме, перекошенной и чёрной. Не рассохшейся, а как бы наоборот, размокшей. Пыль и мелкая зеленоватая замшелость по краям покрывали потемневшее стекло. Вверху, у косого скола, забравшего правый верхний угол, осыпалась амальгама. Оно стояло на облезлом стуле, так, чтобы отражать всё, что за окном. Пол и сиденье стула были засыпаны сырой глиной с обваливающегося потолка. |