Онлайн книга «Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..»
Отправив Мартенса в камеру, Довертон помолчал и сказал: — Наверное, пора передавать дело в суд. Ты считаешь, его признают вменяемым? В ответ Лавиния пожала плечами: — Мартенс понимает разницу между добром и злом, он юридически дееспособен и может самостоятельно принимать решения. Просто он плевать хотел на добро и зло. Надеюсь, его законопатят в самую дальнюю из магических тюрем. Увидев Винченцо в моей гостиной, Джон и бровью не повёл, просто кивнул в знак приветствия и представил его госпоже Редфилд. Она окинула взглядом комнату, одобрительно кивнула и сказала: — Может быть, сразу начнём? — Кофе, вина, воды? — предложила я. — Всё потом, давайте сперва закончим. Я потёрла вспотевшие от волнения ладони о джинсы, села в кресло и сказала: — Давайте. Довертон выложил на журнальный столик общую тетрадь в скучной синей обложке и конверт с магоснимком. — Тетрадь — дневник мальчика, Маттео Кватрокки. Снимок его отца — единственный лично ему принадлежавший предмет, который он скрывал от матери. — Я… попробую. Вдруг не получится? Винченцо погладил меня по плечу и встал за спиной, словно охраняя. Раскрыв тетрадь, я положила на неё обе ладони и попыталась слиться с исписанными листами в одно целое. Ничего не получалось, дневник меня словно отталкивал, с каждой страницы смотрело красивое, в общем-то, женское лицо с сердито сдвинутыми бровями и ужасно портящим её внешность повелительным выражением. Помучавшись ещё несколько минут, я отодвинула тетрадь и с сожалением скала: — Ничего не получается. Мать читала эти дневники, да? Как она выглядела при жизни, кто-нибудь знает? Джон и Лавиния переглянулись, и женщина сказала: — Как-то мы этим не поинтересовались… Нехорошо. Мне жаль. — Ладно, я попробую со снимком. Картинку я положила на левую ладонь, накрыла правой и закрыла глаза. Вначале ничего не чувствовалось, только перед глазами стояли шестеро весёлых молодых людей, у которых всё было впереди. — Один из них стал королём, другой его министром, а третий пропал в далёком холодном море, и жена его не правила по нему тризну. Ледяные у неё глаза, ледяное сердце, и нет в нём любви ни к мужчине на её ложе, ни к плодам чрева её, — я перевела дух и продолжила. — Мальчик держал этот снимок и думал об отце, что тот предлагал ему уехать вместе. Но Марко пожалел мать и остался с ней. А теперь она затеяла что-то скверное, злое дело будет делаться его, Марка, руками, и он не может ничего поделать, не может сопротивляться матери. У него огромный резерв, он умеет повелевать воздухом, жизнью и огнём, но Брида О’Доннел повелевает им. — Как он умер, отчего, ты можешь узнать? — тихо спросил Джон. — Артефакт обратного действия, — ответила я, откладывая в сторону магоснимок. — Он знал, что ему подменили накопитель на поглотитель, и сознательно не стал ничего исправлять. Камень тянул из него силы, Марко мог это прервать, но не стал… — А кто подменил? — Не знаю, — я покачала головой. — Как я понимаю, другой ученик, но его я не вижу. — Гвидо, — сквозь зубы выдавил Джон. — А ты его жалела. Он положил снимок в конверт, тщательно закрыл его и убрал вместе с тетрадью в пространственный карман. — Спасибо, Лиза, — сказала госпожа Редфилд. — Ты закрыла последний из вопросов в этом деле. Прозвучало это мрачно. Винченцо сжал моё плечо и шагнул вперёд: — Ну, а раз расследование закончено, я полагаю, никому из присутствующих не помешает бокал просекко. Хлопнула пробка, в бокалы-флейты полилось жидкое пенистое золото, и на душе и в самом деле полегчало. Когда гости — коллеги — заказчики ушли, и я вытянулась на диване, Винс присел рядом и спросил: — Сколько тебе ещё учиться? — Два года. — Ну, что же, два года я подожду. И он поцеловал меня. КОНЕЦ |