Онлайн книга «Давай никому не скажем»
— Твои давно уже потратили. И то не все — половину этот гнида себе заныкал. Но я их у тебя не крала! — горячо вскинулась она. — Это всё он! Коробку твою нашёл и выскреб всё подчистую. Я и не знала сначала, потом он уже выпил и проболтался. Я было давай ругаться, а он говорит, что ничего мол страшного, я мать, имею право пожить получше. Ты прости меня, забил мне всю голову речами своими проклятущими! Нехорошие вещи меня заставлял делать, знала бы ты только какие… — Ладно, что уж теперь. А то, что уехал — это даже хорошо. Не нужен он тебе, только головная боль одна. Живите себе спокойно с Никой, бросай пить, приведи себя в порядок. Ты же ещё совсем молодая. — Не буду, не буду пить. Брошу! Вот поглядишь, — уверенно закивала мать. — Спасибо, что пришла, доченька. Виновата я перед тобой, а ты вот всё равно приехала к матери своей непутёвой, — всхлипнула, смахивая набежавшие слёзы. — Всё, бросай сырость разводить, дома вон лучше прибери, — поднялась с дивана и, наматывая по пути шарф, пошла к двери. — Сейчас тебе Ника уголь принесёт, чтоб выпила. Я поехала, — уже вышла в коридор, как услышала вскользь брошенное: — И никакой он тебе не отец. — Кто? — застыла. — Да кто-кто — депутат этот. Придумала я всё. Её слова, сказанные так безразлично, выбили из-под ног поплывшую почву. Забежала обратно, схватив мать за грудки: — Как придумала? Соврала?! От начала и до конца?! — Эй, ты чего это? — испугалась она, отбиваясь. — Ну не всё соврала — было у нас с ним по молодости действительно, только не его ты дочка. Я это просто так сказала, чтобы ты прекратила меня обвинять, что нагуляла тебя от незнамо кого. Отец твой военный, Альберт… — Ты хоть понимаешь, что ты натворила? Понимаешь?! — закричала, разглядывая её размытый сквозь пелену слёз силуэт. — Ты мне чуть жизнь не испоганила, а может уже! Я же сдохнуть хотела! Из-за твоего вранья! — Дочка, Яночка, прости, прости! — запричитала, неуклюже поднимаясь. — Я же не знала, что тебя это так расстроит, понятия не имела! — Всё купила, вот сдача, — в комнату вошла Ника, но я, толкнув у дверей сестру, выбежала из дома. Спотыкаясь, бежала к остановке, смеясь и плача одновременно. Редкие прохожие осторожно сторонились, пропуская безумную в распахнутом пальто. Какая-то женщина, окинув меня взглядом полным ужаса, притянула ближе к себе маленькую дочь. Ян не мой брат! Никакой он мне не брат! Хотелось хохотать. Хотелось обнять каждого прохожего. К чертям обман матери, к чертям деньги, к чертям всё! Ян мне не брат! Мы можем быть вместе! Стало страшно, что если бы она вдруг не призналась, или когда-то потом, когда было бы слишком поздно… Нужно срочно ехать на Звёздную, нужно увидеть Яна. Любыми путями! Если они не пустят меня в дом, я залезу через окно, буду звать его под балконом, нам нужно увидеться с ним и объясниться! Я вымолю прощения за свою ложь, за глупые слова. Всё ему объясню. Он поймёт, обязательно поймёт. Автобус плёлся целую вечность, хотелось выскочить на ходу и нестись, расправив за спиной вновь выросшие крылья. Чистые улочки, аккуратные дома, полутораметровые заборы… Надавив кнопку звонка, принялась ждать. Нажала ещё и ещё. И ещё. С той стороны лязгнул засов. Ян! Пусть это будет Ян! Но это оказался Роман Алексеевич. В махровом халате и расстегнутых ботинках на босу ногу. Увидев меня, изменился в лице и, прикрыв за собой дверь, выпучил рыбьи глаза. — Да как у тебя совести хватило явиться сюда! — прошипел, озираясь по сторонам. — Мне нужно поговорить с Яном, прямо сейчас. Я не уйду! — Я сказал — убирайся отсюда, и чтоб духу твоего здесь не было! Если сын у меня молодой дурак, то меня ты не проведёшь смазливой мордашкой, поняла? Спелись с мамашкой своей? Я уже дал вам денег! Пришла требовать ещё? Так вот знай — шиш вам, а не деньги, вымогательницы! — Какие деньги? Вы вообще о чём? — И поёшь, главное, как убедительно, ты посмотри! Хочу чтобы ты знала, — понизил голос и воровато обернулся, — как свою дочь я тебя никогда не приму, видеть тебя не хочу! А если ещё заявишься — пожалеешь. — Да никакая я вам не дочь! — бросила ему в лицо и он, раскрыв от изумления рот, глупо захлопал блеклыми ресницами. — Мать всё это придумала, только мне непонятно — зачем. — Не дочь? Точно? Это точно?! — Абсолютно. Так что можете спать спокойно. На его лице расцвела счастливая улыбка облегчения, но он, нахмурив брови, тут же её убрал. — Я это с самого начала знал. Аферистки! Да по вам решетка плачет! Мог бы проучить вас обеих, да не хочется руки марать. Убирайся! — брезгливо скривился он, и потянул на себя коварные ворота. Я вцепилась в резную ручку, с силой удерживая дверь. — Я не уйду, пока не увижу Яна. Видит Бог, разнесу весь ваш дом по кирпичику! Дайте пройти, — толкнула внушительную тушу, но сдвинуть его с места оказалось не так-то просто: он как пробка плотно перекрыл узкую прореху, не оставляя ни единого шанса протиснуться во двор. — Да что ты себе позволяешь, чокнутая! Нет Яна, уехал он! — Неправда! Дайте пройти! — толкнула снова, утопая ладонью в мясистом животе. — Говорю же — уехал. Вчера вечером. А перед этим нажрался как скотина, спал на лавочке в парке, пришлось забирать сына из мусарни. Позорище! И всё из-за тебя! Ты виновата! — ткнул пухлым пальцем в пуговицу пальто. — Но слава Богу он вовремя прозрел, понял, что ты за фрукт. Сам попросил купить билет, вещи собрал и время до отбытия поезда поторапливал. — Куда уехал? В Москву? Новороссийск? — обессиленно опустила руки, оставив попытки проникнуть за ворота. — Не твоё дело, куда! Уехал — и правильно сделал. Подальше от тебя. Так, всё, надоел мне этот цирк, проваливай, пока милицию не вызвал, — раздражённо пробурчал Роман Алексеевич, и захлопнул перед моим носом дверь. — Пожалуйста, просто скажите, куда он поехал? — взмолилась, вцепившись в холодный металл. — Сказал же — убирайся! Сейчас собаку спущу! — прорычал он, удаляясь. Медленно сползла по двери на ледяную землю. Не успела. Он уехал. Я добилась своего, он возненавидел меня и уехал. Всё кончено. * * * Две недели спустя. На плите возмущённо свистел чайник, но я его словно не слышала, застыв как изваяние у окна. Облокотившись ладонями о подоконник, прислонилась лбом к холодному стеклу. Сегодня выпал первый снег. Лёгкие снежинки кружили в воздухе, мягко оседая на мёрзлую землю. Раньше я любила эту пору — конец осени, первое дыхание наступающей зимы. Но сейчас равнодушно смотрела на сыпавшееся с неба белое конфетти, и думала о том, а идёт ли сейчас снег в Москве. Почему-то я была уверена, что Ян именно там. |