Онлайн книга «День открытых обложек»
От волнения чешет нос: – Эва что… Ты в нем плаваешь? – Я его ем. С хлебом. Подходит вплотную. Берет за руку. Упирается животом. – Расскажи сказку. Упрашивать не надо: – Шагал по лесу ушастый заяц‚ шагала рядом Михаль. Дружно. В ногу. И улыбались друг другу... – Михаль – кто? – Михаль моя внучка. – Тогда и я Михаль. Танцман начинает заново: – Шагал по лесу заяц‚ шагали рядом Михаль и Михаль. Во рту у зайца леденец, волк на палочке‚ карамельный волк с лимонной кислинкой. Облизывал его и чмокал, чмокал и облизывал‚ мстил за заячьи страхи, а тот худел‚ истаивал на палочке: ушей нет‚ нос пропал‚ плечи опали. Выскочил из-за дерева страшный волк‚ закричал: «Дай сюда». – «Возьми»‚ – и отдал ему палочку. Взвизгивает от восторга‚ прокручивается на одной ножке: – Он его долизал! Долизал!.. Смотрит с обожанием на Танцмана: – У меня две бабушки, гладкая и пупырчатая. А дедушки ни одного. Ты будешь мой дедушка. Берет за руку‚ тянет за собой: – Мама‚ мама! Я дедушку нашла... Вот и приключение, непредвиденное заранее и оттого приятное. Мама укачивает в коляске младенца. Мама говорит без интереса: – Приводила уже брата‚ сестру, тетю с дядей. Скоро заведет себе нового папу. А малышка прыгает на одной ножке, прыгает и Танцман, проговаривают дружно: – Лена ленится, а Женя женится… Катя катится, а Петя пятится… Девочка с винтовкой нахмурит брови. – Что-то не верится, – скажет. – А ты поверь, – ответит. – Того стоит. Детям не обойтись без вымысла, который заманит в свои глубины, раскидает на пути радужные побеги, удивление, чудо, восторг. Детям жить дальше. Танцману тоже не обойтись: под вымысел, без возврата. Девочка поёрзает на сиденье, попросит несмело: – Про другое можно? – Можно, – согласится Танцман. В лесу объявилось необычное животное, переполошившее птиц и зверей. Нет у него ушей – слышит пяткой. Нет глаз – видит носом. Не углядеть даже рта, – куда же закладывает еду?.. Собралось в кружок лесное население, вопросило с пристрастием: «Кто таков?» – «Кто хотите». – «Откуда взялся?» – «Откуда скажете». – «Чего умеешь?» – «К чему приставите. Жуков пасти. Муравьев стеречь. Гусениц щекотать». – «Еще чего?» – «С черепахой ползать. С кузнечиком прыгать. С лягушкой квакать». Решили неуступчиво: «Прогнать!» А оно доброе-доброе, косматое-косматое, облохматилось, по кустам бегучи, виляет ногой за неимением хвоста, ростом, между прочим, с валенок… Взяла бы его? Девочка в машине скажет: – Взяла бы, наверно. Пусть у меня поживет… А что такое валенок? Танцман заверещит от удовольствия. – Слушай дальше. Увеселить – значит, понизить… …упасть наземь от смеха. Возвеселить – возвысить, дабы взмывали в горние высоты, где воздух разрежен, ощущения сгущены. К Томеру прилетает бабочка, которая умеет мурлыкать. Он надевает пижаму‚ кладет голову на подушку, и появляется красавица в цветном трепетании‚ пристраивается рядом‚ намурлыкивает ласковые сны. Ничего удивительного. Мурлычет мама от папиных завлеканий. Мурлычут Шани с Михалью над сладким пирогом. Мурлычет за компанию Сарра‚ выкладывая на тарелку вкусные кусочки. А бабочка старается для Томера… – Ты это выдумал? – поинтересуется девочка с винтовкой. – Я, – ответит Танцман. – Рассказ-ключик. Для отмыкания сердец. – Ключик? – Ключик. Мир загадочен, моя хорошая. Не утюг с кирпичом, не бутылочное, на просвет, стекло: поймешь не сразу, но когда-нибудь поймешь. Продолжит без промедления. – К Томеру прилетает бабочка, которая умеет мурлыкать. – Хочу‚ – сказал Танцман. – Чтоб и для меня. Обычно он спит всю ночь и спит замечательно, голова опускается на подушку‚ а Танцман уже досматривает первые сны. Но не мурлыкалось возле него‚ не спалось от обиды, и к рассвету замучила тягостная бессонница. – Сам стану, – решил. – Сам себе. Мурлыкал. Курлыкал. Ворковал. До басовитого клокотания‚ переходящего в пробулькивания. Вошли к нему и увидели: бледный‚ не выспавшийся Танцман бьется головой о подушку. – Домурлыкался‚ – определил врач и прописал лекарство‚ которое не помогло. Пошел к Томеру: – У тебя лягу. Томер спал под мурлыканье бабочки‚ а он не заснул и взмолился под утро: – Объясните же‚ наконец!.. Бабочка призналась впромурлык: – Мы прилетаем не ко всем. Только к тем, кто верит в невозможное. Томер верит, и я его посещаю. А посетив‚ намурлыкиваю сны. Так закончилась эта история – в доме, где все мурлычат. Молчит лишь Пуч-Пуч в клетке‚ одинокий хомяк; ему тоже хочется‚ и очень хочется‚ но некому. – И мне некому‚ – скажет Танцман. – А не мешало бы… – Еще, – попросит девочка-солдат, которая пообвыкла. – Можно еще. Поливаю цветы на балконе, от шума просыпаются ящерки, прислушиваются к буйству падающей воды. Их мама говорит: «Мир стал не тот, шустрые вы мои. Раньше не бывало дождей в летние месяцы, ни единой капли, теперь потоп всякий вечер». – «Потепление, – объясняет папа. – Всеобщее». – «А прежде?» – спрашивают малыши. «Прежде?.. Жили в горах. Под камнем. Сухо было. Хорошо». Ящерка-папа забегает в комнаты, обшаривает углы, присматриваясь ко всем, сообщает ящерке-маме: «Беспечно живут эти двуногие! Отбрасывают ли они хвосты в случае опасности?..» – В случае опасности, – повторит девочка и поправит оружие у колена. – Рассказать про внуков моих? – Расскажи. – Сидим. Ужинаем. Говорю между прочим: иду к машине‚ вижу розового кота на перекрестке. «Свет красный?» – спрашивает. «Красный». – «Коты не переходят на красный. А теперь?» – «Зеленый». Идем – он говорит: «Куда едешь?» – «В Рамот». – «У тебя машина большая?» – «Большая». – «А то не помещусь...» Едем – беседуем. Глаза округляются. Кусок не проглатывается. Михаль‚ которая любит поесть‚ откладывает вилку. – С котом? – спрашивает Михаль, локти от удивления в тарелке. – С котом. Отчего их не учат бальным танцам. Не изготавливают кошачьи зонтики, чтобы не мокнуть под дождем. Не продают бинокли – углядеть мелкую мышь, теплые кошачьи тапочки – согреть озябшие лапы‚ возвращаясь с охоты. В Рамоте кот вылез из машины и говорит: «Завтра поедешь в город?» – «С утра». – «Меня возьми». |