Онлайн книга «Капитул Дюны»
Это были слова Тега и ее убеждение. Запыхавшаяся Стрегги вбежала в комнату, но, прежде чем она заговорила, Одраде сделала ей знак отойти в сторону и помолчать. Впервые эта дисциплинированная послушница не выполнила повеления Верховной Матери. — Дункан должен знать, что у него родилась еще одна дочь. Мать и дитя здоровы. — Она взглянула на Тега. — Привет, Майлс. Только после этого Стрегги отошла в сторону и встала у стены. Она лучше, чем я ожидала, подумала Одраде. Айдахо наконец расслабился в кресле, только теперь поняв, в каком напряжении пребывал все это время. Тег кивнул Стрегги, но обратился к Одраде: — Надо ли мне шепнуть на ушко Богу еще несколько слов? Самое главное — отвлечь внимание прокторов и понять, дошел ли до Верховной смысл слов Тега. — Если нет, то меня надо накормить, я действительно просто умираю от голода. Одраде подала знак Стрегги, и та вышла. Одраде почувствовала, что понимает, куда клонит Тег. Удостоверившись в этом, он продолжил: — Вероятно, сейчас ты создала еще один рубец. Это был камень в огород Общины Сестер, которые хвастались: «Мы не позволяем рубцам накапливаться в своем прошлом. Рубцы чаще скрывают, чем выявляют». — Некоторые шрамы больше выявляют, чем скрывают, — сказал Тег, взглянув на Айдахо. — Верно, Дункан? Один ментат обращается к другому. — Кажется, мы возобновляем давнишний спор, — сказал Айдахо. Тег взглянул на Одраде. — Видишь, дочка? Ментат сразу узнает давнишний спор, когда он возобновляется. Ты гордишься тем, что знаешь, что требуется от тебя на каждом повороте судьбы, но чудовище, которое подстерегает тебя на каждом таком повороте, — это твои собственные творения. — Верховная Мать, — сказала одна из прокторов. Она не могла допустить, чтобы так обращались к Одраде. Одраде не обратила никакого внимания на этот крик души. Она чувствовала, что время уходит, и ее незаметно, но очень сильно подталкивают к принятию окончательного решения. В спор вступила память Таразы: Мы сформированы ассоциациями Бене Гессерит. Особым образом эти ассоциации делают нас грубыми. Да, мы часто режем сплеча, когда это необходимо, но это только иной показатель нашей туповатой грубости. — Я не хочу представлять вас тупицами, — сказал Тег. Итак, он все помнит. Вернулась Стрегги с миской бульона с мясом. Тег уселся на пол и одним глотком осушил миску. Одраде оставалась недвижимой, но ее мысли постоянно вертелись вокруг одной и той же проблемы: куда завлек их Тег. Все Преподобные Матери окружали себя броней, на которой все внешние события (включая эмоции) воспринимались как отстраненные проекции. Мурбелла права, Сестрам надо овладевать искусством испытывать эмоции и простые человеческие чувства. Они обречены, если останутся простыми наблюдателями. Она обратилась к Тегу: — Никто не собирается просить тебя делать из нас бесчувственных тупиц. Однако и Тег, и Айдахо услышали в тоне Одраде не только это. Майлс отставил в сторону пустую миску, но Айдахо заговорил первый. — Культивация! — произнес он. Тег согласно кивнул. Сестры редко проявляли импульсивность. Их реакции упорядочены даже в минуты повышенной опасности. Этот порядок находится за пределами того, что обычный человек считает культурным поведением. Сестрами обычно двигала не столько жажда власти, сколько собственный взгляд на вещи и практически неограниченная память. Так, Одраде следовала в своих действиях давно и тщательно разработанному плану. Тег взглянул на прокторов, которые слушали разговор, стараясь не пропустить ни одного слова. — Вы были готовы убить меня, — сказал он. Никто не ответил. В этом не было никакой необходимости. Все сразу поняли, что имеют дело с проекцией ментата. Тег оглянулся и осмотрел комнату, где он вновь обрел исходную память. Шиана ушла. В закоулках сознания что-то говорила память других людей — далеких предков Тега. Они заговорят в полный голос в свое время. Какое у него ничтожное тело. С этим было трудно смириться. И Стрегги… Он внимательно посмотрел на Одраде. — Вы оказались умнее, чем можно было предполагать, но моя мать… — Не думаю, что она могла все это предвидеть, — возразила Верховная Мать. — Нет, она была не настолько сильно поражена наследием Атрейдесов. Это слово в данной ситуации наэлектризовало воздух помещения. Прокторы придвинулись ближе к люку. Ох уж эта мать! Тег не обратил внимания на угрожающий жест прокторов. — В ответ на вопрос, который вы мне так и не задали, могу сказать, что не могу объяснить, что произошло со мной на Гамму. Мои физические и умственные способности, проявившиеся там, не поддаются никакому разумному объяснению. Учитывая мой нынешний рост и силу энергии, я мог бы в мгновение ока покинуть корабль-невидимку и… Но… — он поднял руку, — я по-прежнему остаюсь вашим верным псом. Я сделаю все, что вы от меня потребуете, но, возможно, не тем способом, которого вы от меня ждете. Одраде увидела оцепенение на лицах своих Сестер. Какую силу я выпустила на волю? — Мы можем помешать любому живому существу покинуть этот корабль, — сказала она. — Ты можешь передвигаться очень быстро, но я сомневаюсь, что ты сможешь обогнать огонь, который охватит тебя, как только ты попытаешься бежать без нашего разрешения. — Я покину корабль по своей доброй воле и только с вашего разрешения. Какова численность сил, оставленных здесь Бурцмали? — Около двух миллионов, — выпалила Одраде. — Так много? — У него было вдвое больше сил, когда Досточтимые Матроны уничтожили Лампадас. — Нам придется быть умнее бедняги Бурцмали. Вы не оставите нас наедине с Дунканом. Мы должны обсудить этот вопрос с ним. Не поэтому ли вы держите нас вместе? Двух специалистов одного профиля. Он насмешливо взглянул в глазок видеокамеры. — Думаю, что вы не один раз прослушаете наш разговор, прежде чем утвердите наш план. Одраде переглянулась с Сестрами. В их глазах застыл один и тот же немой вопрос: Что еще мы можем сделать? Поднимаясь с кресла, Одраде взглянула на Айдахо. — Вот настоящая работа для ментата, Вещающего Истину! Когда женщины ушли, Тег прыгнул в одно из кресел и заглянул в комнату, хорошо видимую теперь позади смотрового экрана. Сердце Майлса все еще билось от выполненного им чрезмерного усилия. — Какое шоу, — сказал он. — Мне приходилось видеть и получше, — сухо парировал Айдахо. |