Онлайн книга «Лабиринт. Феникс»
Импульсивно поднявшись на ноги, Гитлер подошел к карте и, нервно грызя ногти, молча разглядывал участок фронта, обозначенный цветными карандашами широкий выступ, упиравшийся в Москву. Наконец, обернувшись к сидящим в зале, глазами нашел фельдмаршала. — Кейтель, планировалось к концу августа закончить кампанию на этом участке фронта и взять Москву. На поверку, мы застряли и топчемся на месте. Что мешает войскам выполнить поставленную перед ними задачу? — Мой фюрер, был ряд причин, которые не были учтены при планировании летней кампании в целом. — Объясните. — Протяженность России, отсутствие хороших дорог и фанатизм местного населения. К тому же войска перегруппировались и подтятнули резервы. — Чушь! Это все отговорки! На помощь шефу пришел генерал Йодль. — Мой фюрер, одна пехота, артиллерия и танковая группа генерала Гудериана не могут прорвать оборону русских. Ко всему прочему войска столкнулись с силой природы. Холод и бездорожье, а иезуитский поступок русских, спустивших на наши войска и свои же населенные пункты тонны воды из водохранилищ, мы вообще не могли спрогнозировать. Много нашей техники и живой силы выведено из строя. Возможность наступать по фронту сильно сократилась, водная преграда встала непроходимой стеной. Разрешите напомнить, что в соответствии с вашей директивой номер тридцать три танковые армии переброшены на юг. Кейтель опустил взгляд, желваки на скулах ходуном заходили. Зря Йодль вспомнил про директиву, свои ошибки фюрер никогда не признает. Еще в июле Гитлер, решив, что Москва у него в руках, своим личным решением определил Готу с его танками повернуть и наступать на север, а Гудериану — на юг. Слава богу, решение по Гудериану уговорили отменить, только без танков Гота напор на силы противника существенно ослаб. Крайним в плохом исполнении, как всегда, оказался Генеральный штаб… Гитлер готов уже был конкретно определить виновного, истерично хватая ртом воздух, когда с места поднялся шеф Абвера, адмирал Канарис, обратился к вождю: — Прошу прощения! Мой фюрер, есть мысль, каким образом захватить и уничтожить Москву. — Выскажите вашу мысль, адмирал. — С интересом посмотрел на главу армейской разведки Гитлер. — Мой фюрер, хотелось бы обсудить ее в приватной беседе. — Хорошо! На два часа прервем совещание. О чем говорил с Гитлером Канарис, не известно. Но только фюрер вышел к генералам определенно в хорошем расположении духа. Он даже не вспомнил о глупой выходке Йодля. Благосклонно спросил Геринга: — Герман, сколько самолетов вы способны бросить на Москву? Командующий люфтваффе сориентировался сразу, благоразумно не стал сетовать на погодные условия, ответил: — В первом эшелоне — до трех тысяч. Почти полторы тысячи бомбардировщиков и чуть больше истребителей. Если понадобится, то могу и больше. — Хорошо! Этого вполне достаточно. — С улыбкой едва заметно кивнув адмиралу, продолжил: — Пятидневная готовность. Через пять дней всю свою армаду бросишь на Москву. — Слушаюсь, мой фюрер! — Кейтель, через семь дней быть готовым по всему фронту отвести войска на двадцать километров от Москвы, перегруппироваться. Стоявший навытяжку фельдмаршал попытался уточнить дальнейшие действия: — Мой фюрер, хотелось бы… — Это все. Совещание закончено, представителям ставки срочно вылететь в войска. Генрих, останься. В опустевшем зале остались Гитлер и Гимлер. — Генрих, на каком этапе германизация оккупированной территории? …Адмирал Канарис давно рассмотрел план операции, предложенный подчиненными, поэтому уже на следующий день, прибыв в резиденцию Адольфа Гитлера, представил фюреру непосредственного исполнителя плана операции. В зал приема сначала вбежала немецкая овчарка. Сделав круг по залу, крутнулась рядом со стоявшими на ковровой дорожке офицерами Абвера, присела у окна, застыв изваянием, наблюдая за чужими людьми. Через минуту скорой походкой вошел Гитлер. Приблизившись, внимательно рассмотрел высокого поджарого майора лет тридцати с хвостиком, отмеченного Рыцарским и Железным крестами второго класса. — Хайль Гитлер! — в один голос поприветствовали лидера нации адмирал и майор, вскинув ладони в характерном жесте. — Хайль! Канарис, представьте вашего офицера, — приказал Гитлер. — Мой фюрер, перед вами майор Отто Хаймбах, один из командиров групп разведывательно-диверсионного батальона «Бранденбург-800». Несмотря на его возраст, успел отметиться в удачных операциях Абвера в Греции, Бельгии, Франции, Норвегии и Польше. В совершенстве владеет французским, польским и русским языками. Хм! От своих подчиненных получил прозвище Филин… Гитлер улыбался, глядя на вытянувшегося по стойке смирно, молчавшего офицера, поедавшего его глазами. Спросил: — Хотелось бы узнать, почему? — Из-за особенности организма. Ночью он видит, как днем. Кивнул. — Продолжайте. — Умеет оправданно рисковать. За линией фронта чувствует себя как рыба в воде… — Майор, вы знаете, какое задание возложено на вас? — Так точно, мой фюрер. Мне и моей группе поручено утопить Москву. И можете не сомневаться, мы сделаем это. Гитлер был доволен, с пафосом произнес: — Ну что ж. Я думаю, «дубовые листья» будут уместно смотреться в петлицах вашего кителя. Родина ждет от вас подвига, не разочаруйте ее. Хайль! Аудиенция закончена, настало время действий. В девятнадцать часов этого же дня транспортный самолет люфтваффе, приняв на борт двадцать семь бойцов диверсионной группы, взял курс на восток. Когда «юнкерс», монотонно урча моторами, пересек границу генерал-губернаторства, команде Хаймбаха надоело лениво переговариваться и глазеть в иллюминаторы, наблюдая там только туманную дымку туч и облаков, и они в большем своем числе спали. В отличие от подчиненных, сам майор заснуть не мог, вспоминал, анализировал последний инструктаж у Канариса. В кабинете адмирала они были втроем. Третьим присутствовавшим являлся куратор операции «Потоп», полковник Курц. Хотя сама операция спланирована еще две недели назад и группа диверсий собрана не вчера, но адмирал не хотел допустить осечки в мелочах и потом попасть в немилость «ефрейтора», поэтому заставил полковника последовательностью каждого элемента пройтись по этапам операции, заострив внимание на карте окрестностей, фотографиях аэрофотосъемки объекта. Хаймбах еще в первый раз поразился масштабности хода операции и возможных потерь врага. — Ситуация на фронте достигла критической отметки. Наши войска практически окружили Москву: на западе взяты Можайск, Наро-Фоминск, Малоярославец. Армия Гудериана наступает с юга, дивизия Штеммермана встала у Тулы. Фронт вплотную подошел к Кашире, — водя карандашом по разложенной на столе карте, вещал Курц. — Когда армия Гудериана получила приказ двигаться в сторону Горького, чтобы замкнуть кольцо окружения Москвы в Петушках, произошло невероятное, то, что даже наше ведомство не смогло спрогнозировать… |