Книга Идеальная жена. Мифы и реальность, страница 34 – Александра Черчень

Каждая минута наедине казалась мукой, и я считала кварталы и дома, надеясь так хоть немного себя отвлечь. Шэр-Ан в окна не смотрел, он практически всю дорогу пристально пялился на меня, нервируя этим еще больше. Если таким образом муженек планировал мотивировать на откровенность, то несколько просчитался с методами. Это тебе не тайная канцелярия!

В общем, оказавшись в своей комнате, я вздохнула с облегчением. Почти сразу пришла Адель, помогла раздеться и расплести сложную прическу.

Добытый артефакт я спрятала еще до прихода служанки. Банально, под подушку, но с другой стороны уж там-то никто не станет любопытничать.

Я смотрела на кровать, в недрах которой был спрятан ключ от знаний, и испытывала самые странные чувства.

– Ай-с-с, – зашипев от внезапной боли, я решительно отобрала у Адель щетку для волос и сообщила. – Знаешь что, иди наверное спать. Я сама.

Девушка сначала покраснела, после побледнела и наконец рассыпалась в извинениях, но я была непреклонна.

Оставшись одна, я быстро разобрала спутавшиеся пряди и заплела их в плотную косу.

Достала свою сегодняшнюю добычу и задумчиво провела пальцем по металлическому, сверкающему в свете бра краю.

Ответ на мои вопросы.

Это так странно, держать в руках ключ в от всего и не ощущать в себе решимости им воспользоваться.

Юлин-Ун умер, и я уже с этим смирилась. Я отплакала и дважды похоронила. Сначала мысленно, когда меня силком увозили из столицы после его смерти, а после и окончательно. Когда я его… отпустила.

Чувства угасли, боль улеглась. И сейчас у меня было ощущение, что я расковыриваю с таким трудом зажившую рану.

Нужно ли? Что мне это даст?

И для чего так откровенно вестись на провокации анонима.

Ладно, хватит рефлексировать!

Я вынула из-под подушки заветный артефакт, который достался таким трудом и стрессом, и окровавленный платок.

Черные капли бисером рассыпались по батисту, временами расплываясь уродливыми пятнами.

Прикусив губу, я помотала головой, отгоняя от себя воспоминания, и активировала артефакт, расковыряв недавно затянувшуюся ранку.

Если так посудить, то у древних чрезвычайно своеобразные методы использования предметов. Они всегда с ножичками ходили, чтобы что-то полезное сделать?

С бешено стучащим сердцем я разжала пальцы над артефактом и платок упал на его блестящую поверхность. Пульс тамтамами стучал в ушах, а руки до побелевших пальцев сжимали металлический край блюда.

А я сидела и ждала результата, который не торопился являться.

Пять секунд – нет. Пятнадцать – нет.

К тридцатой я четко поняла, что кажется делаю что-то не так. Жаль, что древние не оставили к своим творениям подробной инструкции.

Так, ладно, будем рассуждать логически.

Нужна кровь. Про свежую ничего не сказано, стало быть подойдет и та, что застарелая. Но возможно она должна быть не на ткани?

Я поскребла платочек ноготком, но не преуспела. Чтобы снять кровавую, прости Светлейший, стружку, надо что-то более острое. После пятиминутных поисков, я с грустью осознала, что самое острое в моей комнате это заколка, а она ну никак не годится в деле ковыряния. Надо что-то поострее. Например канцелярский нож. А где у нас канцелярия? В кабинете Шэр-Ана, который расположен этажом выше.

Я нервно покусала губу, но все же быстро облачилась в легкое домашнее платье и вышла из комнаты, и спустя пару минут уже оказалась возле приоткрытой двери кабинета. Заметив свет, я сначала замерла, и в голове судорожно, как тараканы, бегали мысли и предположения. Может муж просто забыл выключить лампу когда уходил? Он, конечно, часто засиживается за бумагами, но не до трех же ночи!

Пока я мучительно размышляла о том, рисковать ли сунув свой нос в комнату или нет, оттуда раздался мрачный голос:

– Дура.

Я потрясенно расширила глаза, и нервно вцепилась в подол платья.

Тараканы в голове преобразовались в огромных и мутировавших, но все таких же паникеров. Откуда Шэр-Ан знает, что я тут стою?!

– Идиотка малолетняя, – вновь донеслось из кабинета, а после раздался звук отодвигаемого стула и нервные шаги. Шаги остановились, и супруг вновь поделился с пустотой своим честным мнением. – Не жена, а наказание. Неужели ты правда ничего не видишь дальше своего прелестного носика или не хочешь видеть? Вот как с тобой быть?..

Шэр-Ан, лорд Рэт

Называть обожаемую супругу идиоткой оказалось приятнее, чем лорд Рэт мог бы представить.

Приятно и правдиво!

Издевательство, а не жена.

Она действительно думает, что можно вот так вот выскочить из темного коридора в слезах, кинуться на шею, а потом с видом страдающей праведницы скорбно заявить, что ничего не случилось и вообще “Ой все”.

Дура!

Словно работы и прочих проблем мало, так еще с собственной супругой разбирайся.

В жизни каждого мужчины иногда случаются занятные ситуации, в процессе которых он осознает свое собственное бессилие.

Лорд Рэт столкнулся с таковой практически сразу после свадьбы.

До гибели верного помощника, светловолосый лорд ни разу не видел его дочь, потому дать обещание жениться на юной девочке ему удалось довольно просто. Особенно в свете того, что он прекрасно понимал, что мера это временная и уже спустя три года он снова будет свободен как ветер.

В первый раз Шэр увидел ее на похоронах. Юная, тонкая фея, бледная почти до синевы, с красными заплаканными глазами она вызывала лишь жалость. Хрупкая, уязвимая и очень беззащитная девочка.

Второй раз на свадьбе. Почему-то мысль о том, что нужно целовать этого ребенка по взрослому, вызвала отторжение. Ему хотелось ее защищать, а не присваивать.

Ну а когда спустя годы ему вдруг захотелось ее именно присвоить… Идиль слишком нервно реагировала на привычные методы завоевания дам. Шэр-Ан всерьез опасался, что стоит насильно поцеловать девчонку, как она не проникнется этими брутальными методами, патокой желания стекая себе же в туфельки, а сбежит. И после вообще к себе не подпустит.

Когда он в последний раз так носился с девицей? Дайте-ка подумать… точно! Никогда.

Мужчина недовольно взглянул на портрет жены и с тяжелым вздохом пробежался пальцами по вязи татуировки на виске. Этот жест уже стал привычкой. Сначала он так делал лишь в раздражении, а после в пору задумчивости.

Чтобы хоть чем-то занять руки светловолосый безопасник наполнил хрустальный бокал вином и пригубил напиток, по-прежнему продолжая с прищуром смотреть на знакомый до последнего мазка рисунок.

Зачем он перетащил портрет Идиль-Динь в кабинет? Кажется в тот момент, когда приезды в загородный особняк стали напоминать сессии мазохиста. Видеть жену хотелось до безумия, но она вовсе не отвечала ему взаимностью.