Книга Кукла-любовь, страница 14 – Галина Владимировна Романова

– Может, она на каких-нибудь препаратах? – спросил он у Женьки.

Он позвонил ему, сидя в машине возле Машиного дома – он заехал за ней и теперь ждал.

– Чего ты так сразу? Не накручивай себя. И меня заодно.

– Тебе ничего не удалось узнать? – спросил его Алексей, закрывая глаза.

Он сидел в машине и ждал, когда Маша выйдет из дома. Позвонил Женьке, а тот ничего толком не сообщил. И по телефону ничего – все как всегда, никаких левых номеров. И по банковским расходам чисто.

– Все как было полгода назад, да и год. Может, она того, и правда влюбилась?

Слышать это было гораздо больнее, он поспешил отделаться от Женьки и теперь был молчалив с Машей. Она даже обиделась, но потом все равно разговорилась – нервничала перед визитом к заявителю.

– Какой у него этаж? – спросил Алексей, выбираясь из машины.

– Третий. Во-он его окна. – Маша показала на два освещенных прямоугольника. – Трехкомнатная квартира. Большая!

– Откуда такие сведения? Ты уже была у них?

– Нет. У меня в подобной квартире, в соседнем микрорайоне, подруга живет. Планировка классная.

– Дома новые? – поинтересовался Алексей.

– Ну да. Конкретно этот микрорайон был заселен в позапрошлом году.

– У Гришиных квартира в ипотеке или как?

Он осмотрел двор с просторной парковкой и остался доволен детской площадкой, тренажерами. В его детстве из тренажеров во дворе был турник, погнутый в середине, и низкие скамейки, где они с пацанами качали пресс.

– А я не знаю, – растерянно отозвалась Маша, семеня рядом с ним к подъезду. – Не спросила. А нужно?

– А как же! Мало ли что… Может, женушка слиняла от платежей, а потом явится: здрас- те, я приехала. Ладно, сейчас посмотрим. Письма у него?

– Да. Сказал, что подготовил.

– Хорошо. Ты иди к нему, а я этажом ниже в дверь постучусь.

– Зачем? – Маша растерянно покусывала губы.

– Так, поболтаю…

Женщина, открывшая ему дверь на втором этаже, выглядела как палач инквизиции: серый балахон с длинными рукавами и воротником, полностью укрывающим шею, на голове странный чепец. Суровое лицо, напоминающее мужское, губы крепко сжаты.

– Что надо?! – уставила она на Чекалина страшной силы взгляд. – На часы смотришь?!

– О как, – тихо молвил Алексей. – Вы бы для начала спросили: кто я. А потом грубили.

– А я знаю, кто ты. Полицейский, – удивила его женщина. – В окно видела, как ты с девкой в подъезд заходил, а девка из полиции. Уже была там.

Ее взгляд был воздет к потолку, как при молитве.

– Во-первых, не девка, а лейтенант полиции Мария Дмитриевна Проворова, – разозлился Алексей. – А во-вторых, давайте без хамства. Или я вас привлеку.

– Это за что? – Ее взгляд засверкал жгучим любопытством. – За то, что не хочу тебя пускать в квартиру без ордера? Да притом ночью!

– А я и не прошусь к вам, – подмигнул Алексей. – Так, зашел на огонек. Думал, что ценного сообщить можете, а вы – нет. А на нет и суда нет.

Он повернулся, чтобы уйти, но неожиданно был остановлен сильной рукой.

– Все я могу. Заходи, умник, – проворчала она и втянула Чекалина в квартиру.

Маша читала и перечитывала письма, которые ей вручил Игнат Федорович, и силилась понять, что могло заставить Ларису броситься на поиски незнакомого ей отца. В этих текстах, написанных ровной твердой рукой, не было и намека на чувства к Ларисиной матери, – лишь восторженное перечисление собственных достижений, скупой интерес к ее жизни, к жизни дочери, которую он никогда не видел. Зачем он вообще ей написал?

– Может быть, она сама разыскала его? – предположил Игнат, осторожно поставив чашку с чаем на подставку. – Тут же не все письма наверняка. Я когда почитал, понял это. Первое письмо в соответствии с датой уже как продолжение некоего диалога. Не находите, Мария Дмитриевна?

– Да, да, это понятно. Он пишет, что получил ее письмо и так далее. Просто не могу понять, зачем ей вообще надо было переписываться с ним? Он же такой…

– Какой? – он смотрел на нее с неподдельным интересом.

– Сухой, хладнокровный. – Маша поморщилась, как от кислого. – Зачем она писала ему? Продолжала это ненужное общение?

– Наверное, ради дочери.

Игнат посмотрел на красивое блюдо для десерта все от того же сервиза, наполненное воздушными пирожными. Маша не притронулась к угощению. От чая не отказалась, а вот пирожные есть не стала. Жаль. Он потратился, а она пренебрегла.

– Что ради дочери? Унижаться перед этим сухарем? – Маша выпятила нижнюю губу, помотала головой. – Никогда бы не стала так делать.

– Мария, вы такая… – он ласково улыбнулся ей. – Такая юная. Кто-то сказал: никогда не говори «никогда». Кто знает, что с нами может случиться через несколько месяцев, лет? Как мы можем поменяться? Что станем проповедовать?

– Это вы к чему? – не поняла Маша, откладывая в сторону последнее письмо.

– К тому, что мать Ларисы, пока была молодой, тоже наверняка рассуждала, как вы. Шли годы. Росла дочь, задавала вопросы. В какой-то момент ей наверняка стало казаться, что она была не права, и она возобновила общение с тем, кого предала забвению. Может, ради себя, может, ради дочери. Ей, как видите, это пригодилось.

Он загрустил, повесил голову. Маше сделалось его невыносимо жалко.

– Вы не убивайтесь так, Игнат Федорович. Найдется ваша Лариса. Нагуляется и вернется.

– Вы всерьез полагаете, что она просто… – он тяжело вздохнул. – Что она просто загуляла?!

– Все свидетельствует именно об этом.

– А как же письма? – округлил он глаза. – Они же есть! Она собиралась к отцу, вроде даже созванивалась с ним.

– По звонкам мы не нашли подтверждения. Пробили всех абонентов, зафиксированных за последнее время – не было и намека на звонки за Урал. Она не звонила ни туда, ни оттуда. – Маша дотянулась до его руки, осторожно тронула. – Все звонки по месту жительства. Она не собиралась ехать туда, Игнат Федорович.

– Но как же так! – Его глаза наполнились обидой и слезами. – Она обо всем этом рассказывала так увлеченно! Я не мог ей не поверить. Это было так… Так искренне!

Маша не знала, что ответить. Слава богу, Чекалин позвонил в дверь.

– Кто это? – насторожился хозяин.

– Мой коллега. Устал, видимо, ждать меня в машине, – неумело соврала она. – Откроете?

Игнат Федорович тяжелой поступью двинулся в прихожую. Взгляд, которым он прокладывал себе дорогу, Маше не понравился.

– Почему? – спросил Алексей на обратном пути.

– Он показался мне таким свирепым.