Онлайн книга «Три дракона Амели»
— Сколько хочешь! — пообещала Амели. — Круто! — одобрил он. — Только где же я буду спать? Ты пригласишь меня к себе? Вопрос прозвучал двусмысленно, но она не смутилась. Она думала о другом. О том, что сказала бы мать и братья, и сестры, если бы она заявилась домой с мужчиной. Выгнали бы они его вон или все-таки разрешили бы переночевать в прихожей на коврике? — Об этом не может быть и речи! — она строго ответила даже не ему, а самой себе. — Но и на улице я тебя не оставлю. Раз уж ты ничего не имеешь против лошадей, я отведу тебя к Жану. Это наш местный молочник — его ферма совсем рядом с деревней. Ферма Жана Поризо встретила их веселым гомоном — по двору бегали собаки, в небольшом пруду плавали гуси и утки, кудахтали в загоне куры. Сам Жан у сарая расчесывал гриву гнедому коню — тоже готовился к празднику. — О, Амели! Не знал, что ты вернулась! Ее тонкая рука утонула в его огромных ладонях. — Я только сегодня приехала, — сообщила она. — Еще даже дома не была. Познакомься, это — Фернан Маршан, мой знакомый из Кале. Поризо, прежде чем пожать руку Фернану, вытер свою о край фартука (по отношению к Амели такие церемонии он посчитал излишними). Сам Жан никогда не выезжал за пределы Эстена, и север Франции казался ему почти краем света. — Не пустишь его переночевать? Гостиницы, сам знаешь, забиты под завязку. Фернан отнюдь не был коротышкой, но Жан был выше его на целую голову и, минимум, в два раза шире. Лицо его — румяное, пышное, — осветилось улыбкой: — У нас в доме тоже туристы. Но ежели вам не претит разместиться на сеновале над конюшней — милости прошу! Пятьдесят евро, и устроим не хуже принца! В другой день и за двадцать бы пустил, но, сами понимаете… — Без проблем! — заверил Фернан. Из дома была вызвана жена Жана Моник — такая же румяная и сдобная, как и он сам. Она показала, куда можно поставить мотоцикл и повела гостя в дом — кормить завтраком. Амели помчалась в деревню. Она остановилась на мосту (всего на секунду), вдохнула горный воздух — такой чистый, пьянящий. Пробежала мимо кафе, мимо булочной — тут уже пахло свежим хлебом, корицей и шоколадом. Задержалась у высокой лестницы церкви Сан-Флёре с устремленным в голубое небо шпилем. Улочки в Эстене были неширокими, со множеством плавных поворотов. По обе стороны дома с шершавыми, выщербленными временем стенами, с широкими дверями с коваными кольцами-ручками. Их дом тоже был старинным. Фамильный дом отца Людовика и Робера — мужчины, которого Амели видела только на фотографиях. Тот брак для Жаклин Бушар был выгодным и, как говорили, удачным. Говорили другие, не сама Жаклин — ее выдали замуж, не особо спрашивая ее мнения, и эту обиду она лелеяла всю свою жизнь. И когда муж погиб в горах, она решила, что с этих пор будет выбирать возлюбленных сама. И выбирала — правда, без особого успеха. Мать встретила ее почти равнодушно — обняла, ткнулась в щеку тонкими шершавыми губами и тут же вернулась к тесту, которое месила в большой деревянной миске. — На праздник приехала или совсем Париж надоел? Из всех своих детей Жаклин любила только Лили и Этьена. Она родила их от Дидье Тома, служившего тогда дворецким в замке де Эстен, и до сих пор верила, что если бы того не обвинили в мошенничестве, то он женился бы на ней, и они бы до сих пор являли собой образец счастливого супружества. Амели не ответила. Она и сама еще не знала. Сейчас ей больше всего хотелось выспаться. Она поднялась в спальню девочек — там царил идеальный порядок (Доминика была аккуратница и чистюля) — и едва коснулась своей подушки, уснула. Обычно ей снились красивые сны — с драконами и принцами на белых конях. Принцы сражались с драконами и непременно их побеждали. Но сейчас не приснилось ничего. Мать разбудила ее около полудня. — Вставай, лежебока! Там тебя спрашивают. Она вскочила, бросилась к шкафу, к зеркалу. Есть ли у Доминики что-то приличное? Своя одежда у Амели была в Париже. А то, что она купила для Ниццы, надеть в Эстене было немыслимо. Мать буравила ее насмешливым взглядом. — Не кипешуй — не королева пожаловала. Легран видала тебя и в халате. Она застыла с коротенькой юбкой в руках. Значит, это не Фернан! Да и с какой стати он пошел бы искать ее, если они договорились, что она сама зайдет за ним перед началом шествия? Так — с кислой миной на лице — она и спустилась в крохотную гостиную. Валери Легран ждала ее, сидя на старом, с протертой обивкой, диване. Лицо Валери было торжественно-печальным, и разочарование внутри Амели сменилось тревогой. — Ах, Амели, как хорошо, что ты вернулась! Я боялась, что придется ехать за тобой в Париж, — мадемуазель Легран нервным жестом смахнула челку с изборожденного морщинами лба. — В Париж? — осторожно переспросила Амели. — Зачем? Валери встала и протянула к ней дрожащие руки. — Ах, Амели, мы получили сообщение! Откуда, спрашивать было не нужно. Амели почувствовала, как подкашиваются ноги, и опустилась на диван. — Но что им нужно от меня сейчас? Восемнадцать мне исполнится только в конце декабря. На глазах Валери блеснули слезы. — Они хотят, чтобы ты оказалась у них раньше. Не знаю, почему. Думаю, они боятся, что ты поступишь так же, как Розамунда пятьдесят лет назад. Они решили, что ты должна дожидаться своего восемнадцатилетия у них. Амели была слишком потрясена, чтобы что-то сказать в ответ. Мадемуазель Легран села рядом, погладила ее по плечу. — Когда? — прохрипела Амели. — Завтра вечером, — всхлипнула Валери. — А они не думают, что до завтра я смогу сбежать из Эстена? — голос ее уже звенел от злости. — Вот прыгну сейчас в такси и махну обратно в Париж! Что вы тогда будете делать? Вы, старые вороны? Валери закусила губу, чуть отодвинулась. — Они не думали, что я расскажу тебе сегодня. Я не должна была этого делать. Я сказала тете, что иду смотреть турнир. — А зачем ты сказала мне? — Амели впервые посмотрела на собеседницу с интересом. Мадемуазель Легран попыталась улыбнуться: — Я подумала, что ты должна знать. Возможно, есть что-то, что ты хотела бы сделать до того, как покинешь нас. С кем-то поговорить, кому-то написать. А если ты захочешь уехать — ну, что же, значит, так тому и быть. Но я верю, что ты сделаешь правильный выбор. Амели едва не ударила ее. Легко им говорить! — Убирайся! — прошипела она. И закрыла уши руками. Она не нуждалась в их советах. Она не слышала, как захлопнулась дверь за Валери. |