Онлайн книга «Мой бывший враг»
— Думаю, раз ты поняла, что было в квесте, ты должна была понять, зачем это мне. Он смотрит меня через отражение в стекле. А я… я медленно киваю. Я ведь и правда поняла. Что он игрок. Для которого игра в жизнь и есть смысл этой жизни. Который может чувствовать жизнь только через эту игру, и чье сердце, скованное цепью «вечности», бьется только тогда, когда бьются сердца окружающих его людей. Трепещут в волнении. Глухо ударяются в паническом ужасе. Взвиваются от восторга. Замирают от любви. И что мое сердце… оказалось для него самым вкусным. Мои чувства, эмоции, удовольствие… Он рассказал мне свою историю, чтобы приблизиться. А приблизиться ему надо было для того, чтобы рассказать свою историю — разве можно говорить о таких вещах, стоя на другом берегу? Странно, но меня это больше не бесит и не злит. То, что он опять отмалчивается и дает мне возможность сделать свои выводы самостоятельно. Илья Каримов умеет подавлять одним только своим видом, а уж если решит, что ты — враг, впору убираться из города. Но если он доверяет… Я вздрагиваю. Значит, все-таки доверяет. — Как давно ты знаешь, что я не причастна к тем случаям? — Около трех лет, — отвечает быстро. Шумно выдыхаю. — Ты подружился с моим отцом… — Специально. — А в тот вечер, когда мы якобы впервые встретились… — Хотел вывести тебя на эмоции. — Получилось. Мой голос чуть срывается, и я недовольно морщусь. — Получилось, — повторяет он спокойно и оборачивается ко мне. — У тебя все получается, Каримов? — спрашиваю сердито. — Не все, золотая. Мы смотрим друг на друга. И несмотря на полумрак, я тону в его глазах, а не в тенях в углах кабинета. Хорош. Слишком хорош для того, чтобы быть забытым. Какие бы светлые обои я ни покупала и каких-бы ванильных отношений ни искала, в глубине души я знала всегда, что я по ту сторону. На свету мне слишком скучно… Я против воли втягиваю его запах, от которого раньше сходила с ума и который не могу почувствовать в нескольких метрах. Или могу? — Кто? — говорю после паузы. — Моя сестра. А вот здесь я действительно шокирована. Я не просто не подозревала о существовании какой-то сестры, но я поверить не могла, что кто-то, кто является его семьей, может действовать по настолько изощренному плану и… победить? — Она тебя обыграла, — прикрываю глаза и откидываюсь на кресле. — Да, — он не стесняется той своей слабости и ошибки. Сильные люди не стесняются этого. — Тогда-да. И забрала у меня что-то действительно ценное. Губы невольно кривятся в усмешке. Мне самой эта усмешка неприятна, но я не могу не поддаться настроению. От Каримова не дождешься слов прощения — он просто физически не способен их произнести. Вместо этого он придет и перекроит твою жизнь по какому-то одному ему ведомому идеальному образцу. От Каримова не дождешься слов любви — он их никогда не скажет. Но устроит персональную вендетту и уничтожит всех, кто помешал ему подумать в этом направлении. Вот только… Поздно. Слишком поздно уже для одного усталого хищника и одной сильно выросшей рыжей девочки. — Расскажи мне. И он рассказывает. А я слушаю его, вцепившись в подлокотники кресла заледеневшими пальцами. Слушаю, не открывая глаз. Я слишком боюсь увидеть на его лице даже отголоски той боли, которую чувствую внутри. Когда он рассказывает о своем детстве. Когда рассказывает о Нине. О том, как она это все провернула. И о том, как он вернул ей все это сторицей… Слушаю и понимаю вдруг, что в какой-то части себя так же жестока, что и Каримов. Потому что я считаю правильным то, как он поступил с этой дрянью. Правильным, что он отомстил… в том числе за нас. Пусть даже «нас» было очень-очень мало. — Мне очень-очень жаль… — говорю тихо, и он не возражает, хотя не приемлет жалости к самому себе. Понимает, что я жалею не его, а маленького мальчика с искалеченным детством. Который нашел в себе силы выстроить собственную жизнь, но так и не нашел иного пути в этой жизни, кроме игры. — А мне жаль, что ты оказалась задета рикошетом. В его словах снова нет извинений. Только — констатация факта. А я злюсь. — Три года, Каримов… три чертовых года, — наверное, мне нужна эта злость, чтобы справиться с другими чувствами. — Три года ты знал, но никак не проявлял себя до последнего времени… Какого хрена?! Распахиваю глаза и подаюсь к нему. А он, оказывается, все это время стоял напротив и смотрел на меня. И морщится сейчас… — Тебе не идет ругаться. — Хватит играть в долбанного Пигмалиона! — рявкаю. — Надоело! — И то верно, — хмыкает. — Ты уже идеальна. Закатываю глаза, осознавая, что он снова взял верх — вытащил меня из глубины и вышвырнул на более пологий берег. И осознаю, что мне это даже нравится. Его способность манипулировать — и моя способность замечать манипуляции. Его забота о моих эмоциях — ну да, таким странным способом. И моя способности это оценить. Я встаю и приближаюсь к столу. Теперь этот кусок дорогостоящего дерева — единственное, что нас разделяет. Кусок дерева и долгие годы… Века. За которые каждый из нас сделал много шагов вперед… и друг от друга. Мы и раньше были похожи на две параллельные прямые, которые не должны были пересечься, и сейчас остаемся ими. Вот только теперь эти прямые идут на одном уровне. И я чувствую себя оленем, получившим власть над тигром. И удовольствие тигра… который тоже это чувствует. — Что же ты делал эти годы, Илья? — подаюсь вперед. — Решал очень сложную задачу, золотая, — и он подается в ответ, и я, наконец, вдыхаю его запах. — Достаточно ли я благороден и достаточно ли хочу сделать тебя счастливой, чтобы больше не попадаться тебе на пути. — Оказался… не достаточно? — Ну что ты… Напротив. Решил окончательно развязать тебе руки. — Я даже не знала, что они связаны. Ты просто мог сжечь и контракты, и брачный договор. — И твой паспорт? — столь редкая улыбка мелькает на его лице, но я не позволяю себе отвлечься и зависнуть на ней. — Мог бы, но сначала я должен был убедиться, что у тебя есть кому защитить. — Отец? — хмурюсь в недоумении. — Ты сама, золотая. |