– Правда? – От любопытства Римма приподнялась на локте. – И какие же?
– Экономист и маркетолог.
– Ну ты даешь! – В ее глазах читался восторг. – Какой же ты молодец!
– Не хотелось тебя разочаровывать, – со вздохом произнес Дима, – но обе профессии я освоил за пару тысяч долларов и несколько дней.
– О-о-о-о-о! – Римма со смехом ткнула его под ребро. – Какой кошмар! Ты же шарлатан!
– Только не для тебя. Ты единственный человек, с которым я могу быть предельно честен, оставаться самим собой.
– Неужели нет никаких тайн от меня?
– Тайны? От тебя? – Он театрально округлил глаза. – Какие могут быть тайны от моей второй половины?
– Стоп! – прикрикнула Римма. – Я не твоя половина.
– А чья? – поинтересовался Дима. – Того немолодого мужчины с оплывшей фигурой?
– Прекрати!
– Что ты в нем нашла, не понимаю? Неужели деньги?
– Если ты немедленно не перестанешь, то больше меня не увидишь, – решительно заявила Римма. – Я не позволю тебе насмехаться над своим мужем!
– Молчу-молчу. – Он изобразил шутливый испуг. – В конце концов, вкус у него хороший, раз он выбрал тебя.
Дима провел языком по коже Риммы, стал гладить ее с видом собственника.
Она высвободилась.
– Мне пора.
– Не торопись, – сказал он. – Никуда твой супруг не денется. А у нас самое интересное впереди…
– Нет, правда, я должна идти.
– Полчаса ничего не решают, – заявил Дима, укладывая ее рядом.
Вышла Римма от него почти через час. Быстро шагая по коридору, она тщетно старалась скрыть счастливую улыбку женщины, осознающей свою незаменимость. Но, когда пришла на свой этаж, ее словно подменили. Улыбка исчезла, лицо осунулось, походка сделалась неуверенной.
Стоя под дверью в своей номер, Римма сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Сейчас она войдет и предложит Глебу немедленно уехать отсюда. Почему? Да просто надоело. Отпуск не заладился. Да, так она и скажет.
– Как погуляла? – спросил Глеб, бесцельно переключая телевизионные каналы.
– Скучно было, – протянула Римма, доставая чистое белье, чтобы отправиться в душ. – Надоело мне здесь.
– Да? – удивился он. – Так быстро?
«Сейчас скажу: давай уедем, – думала Римма. – Это единственный способ прекратить отношения с Димой, раз у меня самой силы воли не хватает. Мы вернемся домой, и наваждение кончится. Потеряем деньги на билетах, но пусть это будет платой за спокойствие и чистую совесть».
– Хожу одна, как не знаю кто, – сказала она. – Скука.
– Если хочешь, завтра пойдем на прогулку вместе, – предложил Глеб, откладывая пульт. – Нога почти прошла.
– Нет! – испугалась Римма. – Даже не выдумывай! Не хватало еще повредить связки так, что потом не восстановятся. Еще скажи, что на лыжи опять встанешь.
– Почему нет? В конце концов, я приехал сюда не для того, чтобы перед телевизором торчать.
– Твое здоровье сейчас важнее всего, – проникновенно произнесла она. – И мы не будем им рисковать. Так что отменять постельный режим рано.
– Думаешь? – невесело усмехнулся Глеб.
– Уверена, – отрезала Римма, прежде чем запереться в ванной комнате.
Когда, распаренная и чистая до скрипа кожи, она хотела посмотреться в зеркало, гладкая поверхность оказалась затуманенной. Не раздумывая, Римма подняла руку и поверх своего неясного отражения написала пальцем одно короткое слово – то самое ругательство, которым награждает себя каждая женщина хотя бы раз в жизни.
Стереть слово с зеркала оказалось значительно проще, чем из сознания.
Глава 6
Римма пребывала в полном смятении. Ее настроение напоминало качели: то взмывало вверх, то падало вниз. Каждый раз, уступая физическому желанию, она ощущала восторг, сравнимый с тем, что чувствуешь, когда, нарушая дорожные правила, мчишься на недозволенной скорости. Опьяненный свободой, ты пролетаешь светофоры и запрещающие знаки. Но где-то глубоко внутри, на самом дне сердца притаился страх. Потому что ты понимаешь, как велика опасность попасть в аварию. Ведь правила оберегают не только других, но и тебя.
Римма прекрасно понимала это. И ей было страшно потерять привычную жизнь рядом с Глебом. Но разве могла она устоять перед искушением новизны, перед соблазном попробовать усидеть на двух стульях? Не получилось. Это ужасно удручало Римму. В своей интрижке она зашла слишком далеко. И трясина затягивала все глубже и глубже. Она ведь решила уехать, но не смогла. Это означало, что она потеряла контроль над своими чувствами и поступками. Ужасное состояние. И ради чего? Что Римма знала о Диме нынешнем? Что он мог ей дать, кроме мимолетных утех украдкой? Стоило ли рисковать ради секса с ним проверенными отношениями с Глебом?
Мысли не давали покоя. За несколько дней Римма стала раздражительной, вспыльчивой и нервной. Ведь любой человек в нестабильной ситуации перестает контролировать эмоции.
Любая мелочь могла выбить Римму из колеи. При Глебе ей часто хотелось расплакаться, но удерживало лишь то, что она не сумеет объяснить свои слезы. Только теперь Римма начала понимать, что страсть подобна отравленному вину. Если не хочешь умереть – нужно остановиться. Сердечная боль, душевные муки и временное недомогание – этим все может и ограничиться, если вовремя отставить бокал в сторону…
Но не получалось, не получалось.
Оставалась четверть часа до обеда. Римма стояла перед раздвинутыми дверцами стенного шкафа, плотно увешенного одеждой. С каждой минутой ее выражение лица становилось все более несчастным.
Глеб натягивал брюки, с опаской поглядывая на Римму. Он без труда угадывал в ее осанке раздражение, способное превратиться в скандал. А он очень не любил скандалы. Когда был помоложе, то еще мог терпеть женские слезы и крики, хотя и недолго. Правда, Римма закатывала ему сцены всего пару раз за десять лет семейной жизни. К счастью для Глеба, она умела себя контролировать. Но сейчас он почувствовал, что ее долгое стояние перед открытым шкафом – не к добру. Ему казалось, что если вести себя тихо, то, возможно, Римма не заметит его и гроза пройдет мимо. Поэтому он старался ступать как можно мягче и не звенеть пряжкой ремня.
Но это ничего не изменило.
– Почему я не взяла то лиловое платье? – проговорила Римма, словно бы вопрошая саму себя.
– Не захотела, наверное, – осторожно предположил Глеб.
– Нет. Было не так. Ты мне посоветовал.
– Ты спросила: брать или не брать? Я ответил: как хочешь.
– Тогда я сказала: наверное, оставлю.
– Вот видишь, – обрадовался такому финалу Глеб, плохо помнивший дискуссию о лиловом платье.
