Онлайн книга «Я спас СССР. Том II»
Под улыбки бойцов мы пытаемся сначала забраться на броню БТР, хватаясь за скобы. Но в узких брюках это делать крайне неудобно, да и штатские в костюмах на броне – это выглядит несуразно. Так что, махнув рукой, забираемся внутрь бэтээра. Едем сначала в главное здание ЦК, по дороге с интересом поглядывая в боевые щели. Пригород живет своей жизнью, народ лишь удивленно оборачивается вслед бронетранспортерам. Первый танк мы встречаем только на въезде в город, на том самом пересечении Ленинского проспекта с МКАД. И в столице на улицах тоже спокойно, горожане, кажется, вообще не в курсе происходящего в стране, стоят себе на остановках, спешат куда-то по своим делам, улыбаются. На наши БТР смотрят с любопытством, но без страха. Ближе к центру на перекрестках появляются военные патрули и машины, у некоторых уже крутятся стайки восхищенных мальчишек. Уж их-то точно военные в городе не пугают – такое развлечение! «Дядя, дай покататься». В районе Китай-города, рядом с танком, преграждающим въезд на Старую площадь, нас останавливает пост военных инспекторов дивизии Дзержинского. Показываю бумагу, нас тут же пропускают. – Эх… Сфотографироваться бы сейчас! На память и для мемуаров. – Литвинов чешет затылок, пока танк откатывается назад и открывает нам въезд на Старую площадь. – Один такой уже написал мемуары… – хмыкаю я в ответ. Но мысль о фотках меня теперь тоже не покидает. А еще было бы неплохо переодеться во что-то более удобное и подходящее к случаю. Мы подъезжаем к главному входу, солдаты высыпают на асфальт из бэтээра, разминают ноги. Еще не успели войти в здание, а к нам уже спешит пожилой мужчина в аппаратном костюме. – Начальник охраны полковник Звягинцев. Вы товарищи Русин и Литвинов? – Мы. – Паспорт ваш можно? – Этого, – капитан приподнимает автомат, – недостаточно? – Подожди, Северцев, – я достаю паспорт, в него вложена «индульгенция». Звягинцев внимательно ее читает, с прищуром сравнивает меня и фотографию в паспорте. Ну да – там я без бороды. А что теперь мне – паспорт менять? Потом проверяет служебное удостоверение Литвинова. Наконец кивает. – Приказано оказать вам любую помощь. Был звонок из КГБ. Быстро там Мезенцев взял все в свои руки! Так даже неинтересно. Неужели и не постреляем в ЦК? – Ведите нас к Шелепину. Всей толпой мы входим в здание, топаем по коридорам, устланным ковровыми дорожками, и лестницам. Из кабинетов выглядывают головы испуганных сотрудников и тут же исчезают. На четвертом этаже проходим через большую приемную мимо побелевшей секретарши, без стука вламываемся в кабинет. На дубовом паркете лежит шикарный белый ковер, вдоль стен дубовые книжные шкафы, современный иностранный телевизор на низкой тумбе. Стильненько так… – Сталина на вас нет… – ворчит Северцев, разглядывая окружающую роскошь. – Что вы себе позволяете?! – Из примыкающей комнаты выходит Шелепин. Губы упрямо сжаты, глаза сердито мечут молнии. Теперь понимаю, почему его за глаза железным Шуриком называют. Такой действительно мог принять решение о расправе в Новочеркасске. – Которые тут временные? – не могу удержаться от сарказма и цитирую Маяковского, глядя в грозное лицо Шелепина. – Слазь! Кончилось ваше время. – Ты, мать твою, понимаешь, с кем вообще говоришь, сопля… ох, чёрт! Тут я без замаха бью кулаком в «солнышко», и «Шурик» складывается на ковер. Ерзает от боли ногами. – Ботиночки-то тоже иностранные! – неодобрительно резюмирует Северцев. – А простой народ в кирзачах ходит. – Кирзачи – это еще хороший вариант. Так, забирайте этого барина и грузите его в БТР. Я выхожу в приемную. Молодая привлекательная секретарша вытирает слезы. Обширная грудь под белой блузкой учащенно вздымается от девичьих рыданий. – Как тебя зовут? – Лена. Пухленькие губки Лены полностью отключают мой мозг. – Ровно в полночь… – Что в полночь? – Девушка перестает плакать и растерянно смотрит на меня. Беру девушку за руку. Чувствую, как она дрожит. – Приходите к амбару, не пожалеете. Мне ухаживать некогда. Вы – привлекательны, я – чертовски привлекателен, чего зря время терять? В полночь. Жду. – Гхм, – раздается сзади. Это кашляет Звягинцев. Мозг включается, и я отпускаю руку девушки. – Шучу… Леночка, дозвонись до приемной комиссии МГУ и подзови к трубке Дмитрия Кузнецова, третий курс журфака. – Да, конечно. Вам на городской телефон в кабинет вывести? – Давай туда. Пока жду звонка, обращаюсь к Звягинцеву: – Сейф немедленно опечатать, выставить у кабинета охрану. Документы из ящиков и со стола изъять, сложить все в коробки, тоже опечатать и вместе с ключами от кабинета и сейфа отправить под охраной генералу Мезенцеву в Комитет. Вопросы есть? – Никак нет. – Начальник охраны здания по-военному выпрямляется. Наконец раздается звонок. Беру трубку белого телефона. – Приемная комиссия? Русин говорит. Да, тот самый. Кузнецова, будьте добры, позовите… Димон, ты? Никуда не пропал, работаю. Нет, не в «Известиях». Что за работа? Прополка овощей. Из того анекдота, помнишь? Нет, не шучу. Кузнец, слушай меня. Бери мой «Зенит» из тумбочки, собери в сумку мою форму, в которой я на прием недавно ходил, и бегом по адресу: Ленинские горы, Воробьевское шоссе, дом 11. Конечно, я знаю, что там правительственные особняки. Что будет? Метеорит упадет. Кое-кому на голову. Заснимем это для истории. * * * 17 июля 1964 года, пятница, 14.00. Подмосковье, Внуково-2 И в этот раз рассадка Президиума произошла ожидаемым образом. Охрана сдвинула в депутатском зале несколько диванов так, чтобы один ряд стоял напротив другого, поставила журнальные столики посередине. В правый ряд сел в центре Хрущев, рядом с ним – Микоян, апоплексичный, с трудом дышащий Козлов, хмурые Косыгин и Кириленко. Напротив, в левом ряду, разместились Подгорный с Полянским и Воронов со Шверником. – Где Суслов? – жестко произнес Хрущев, раскладывая на коленях какие-то бумаги. – Я звонил ему, – тихо ответил Подгорный. – Он заболел. – Заболел? От страха обосрался! – хмыкнул Никита Сергеевич. – Что с Леонидом Ильичом? – твердым голосом поинтересовался Воронов. – Он мне звонил с утра… – Еще разок предлагал тебе поучаствовать в заговоре? – Козлов наклонился вперед, вперил в четверку напротив тяжелый взгляд. – Какой заговор?! – тут же взвился Полянский. – Не было никакого заговора! Да, вели разговоры. Но о том, что ты, Никита, зазнался, потерял связь с реальностью. Мнение товарищей ни во что не ставишь и единолично принимаешь важные решения. В каждой бочке – затычка! |