Ах, как же ей хотелось, чтобы иллюзия стала реальностью!
Глава 21
Леший жил в домике на краю деревни уже два дня. Рана на предплечье беспокоила его все меньше и меньше, и на второй день вечером он уже таскал в здоровой руке воду из колодца во дворе. Днем Алексей тоже находил себе какое-нибудь занятие: чинил старенький утюг, ремонтировал выключатель, из-за которого свет на кухне то не включался с первого раза, то, включенный, самопроизвольно гас.
Анне Максимилиановне девушка сказала, что это ее родственник приехал, погостить немного, и соседка не стала задавать больше никаких вопросов. «Родственник так родственник, не хочешь больше ничего рассказывать — и не надо», — думала она немного обиженно, наблюдая из окна своего дома, как бородатый мужчина выходит на крыльцо покурить.
Тема приходил к ним рано утром и уходил в сумерках. Альбина видела, что ему очень хочется побыть возле Алексея подольше, но он все равно уходил, хотя она и уговаривала его остаться. Мальчик качал головой и напоминал о Шарике, тосковавшем без него.
— Они ведь ему даже воды не нальют, — вздыхал мальчик, и девушка понимала, что под словом «они» он подразумевает Надежду и ее беспутного мужа.
Вместе с Темой уходило и веселое оживление, царившее в доме. Чары рассеивались. Без мальчика они были уже не семьей, а просто людьми, одинокими, чужими, разъединенными, не связанными ни семейными узами, ни кровным родством, ни общими воспоминаниями. «Будто солнце ушло, скрылось за тучей», — думала Альбина.
В присутствии Артема Алексей был весел и разговорчив, но, как только за ребенком захлопывалась калитка, он мрачнел, становился молчаливым и задумчивым. Казалось, его гнетет какая-то мысль, однако спрашивать о ней Альбина не решалась.
Вот и теперь, когда Тема уплел, в квадратной комнате, освещенной хрустальной люстрой, стало тихо и неуютно. Между людьми, сидящими у круглого стола, повисло молчание. Мужчина сосредоточенно ковырял отверткой в старых часах, снятых со стены.
Цветочная картина была уже почти закончена, оставалось лишь несколько небольших, но очень важных штрихов, которые требовали дневного освещения. Читать Альбине не хотелось, и она решила заняться тем, к чему еще ни разу не обращалась с тех пор, когда шагнула в последний раз за порог своей московской квартиры, — рисованием.
Она пыталась запечатлеть на листе букет крупных полевых ромашек и васильков, стоявший в кувшине, но линии выходили неровные, резкие, некрасивые, наверное, оттого, что думала она совсем о другом. Отложив карандаш, девушка посмотрела в сомнении на сумрачное лицо Алексея, но потом все же решила поделиться с ним своими тревогами:
— Боюсь, однажды из Москвы приедет красивая женщина на машине и увезет Тему. И больше я никогда его не увижу.
— Не бойся. Не думаю, что она приедет, — откликнулся мужчина.
— Но ведь лето когда-нибудь закончится…
— Ну и что? Она не приедет.
— Откуда ты знаешь?
— Просто чувствую, и все. У меня хорошая интуиция.
Она конечно же не поверила, но промолчала.
Ветер, внезапно ворвавшийся в открытую форточку, затормошил занавеску, покачал хрустальные подвески на люстре — и на потолке, на выгоревших зеленых обоях, на красной плюшевой скатерти заплясали причудливые тени.
— Ты очень привязана к этому малышу? — внезапно спросил Алексей.
— Да, — кивнула Альбина и сбивчиво заговорила: — Тема… Он такой славный, я, кажется, полюбила его… И хотела бы забрать к себе. Вместе с Шариком, о котором он так заботится. Нам было бы хорошо вместе. Но не думаю, что они согласятся. Они… они не захотят отдать мальчика. Та женщина… она дает им на него какие-то деньги. У них нет других доходов. И если я скажу, что хочу взять его к себе, они возмутятся. Даже разозлятся. Та женщина… Я не видела ее, но не понимаю, как она могла доверить ребенка им? Если бы я могла, то усыновила бы его. Или опеку оформила…
— Так за чем же дело стало? — Мужчина посмотрел на Альбину долгим пытливым взглядом. — Чего ты медлишь? Не поверю, что только из-за этих пьяниц, которые даже не родственники ему. А женщина… Может, и нет никакой женщины. Ты же ее не видела ни разу.
Альбина молчала, опустив ресницы. Она не хотела рассказывать ему о главной причине, по которой не могла оформить документы на мальчика. Зачем ему знать, что она глупая и что муж бросил ее, украл у нее все: квартиру, драгоценности, паспорт? И потом, это стыдно — признаваться, что тебя оставил муж. Если он ушел, значит, ты сама в чем-то виновата…
Альбина молчала, и Алексей заговорил нетерпеливо и, как ей показалось, зло:
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты просто начиталась романов! К чему тебе чужой ребенок? Дети — большая обуза, а уж если это неродные дети… Они требуют больших расходов, внимания, они болеют, получают двойки, совершают дурные поступки. Этот мальчик помешает тебе выйти замуж, создать свою семью. Когда у тебя родятся собственные дети, он станет лишним и ты пожалеешь, что взяла его.
— Неправда! — возмутилась Альбина, краснея и резко отодвигая стул. — Я никогда не пожалею об этом! И потом, мне незачем выходить замуж, потому что у меня уже есть муж! И он будет очень рад Артему. Я знаю, потому что мы говорили с ним об этом.
— И где же он? — ухмыльнулся Алексей, демонстративно обводя глазами комнату. — Почему он оставил тебя тут одну?
— Он уехал на Север, зарабатывать деньги, — нашлась она. — Но он скоро приедет. В отпуск. Извини, мне некогда болтать тут с тобой, нужно пойти на огород… петрушка засохнет без полива.
Только выскочив за дверь, Альбина поняла, какую сморозила глупость. При чем тут петрушка?
Стояла ночь, беззвездная и безлунная, накрапывал дождик, в приглушенном желтом свете, падавшем во двор из окна, поблескивали мокрые деревья и кусты.
Альбина постояла немного на пороге, потом медленно спустилась по ступеням и присела на скамейку. Капли стучали по крыше сарая, барабанили по листьям деревьев, скатывались по траве на землю.
Очень скоро ее волосы намокли, но она ничего не замечала, как не чувствовала, что по щекам ее струятся слезы. Или это были не слезы, а капли дождя?
Ей было горько, обидно и… стыдно. Стыдно за то, что она поверила… Нет, не ему. Он, этот чужой мужчина, ничего ей не обещал. Они вообще не говорили ни о чем таком… Она сама придумала все. Дружная семья, живущая в скромном домике на краю деревни… Какая же она дурочка!
Скрипнула дверь.
Алексей постоял на пороге, посмотрел по сторонам, увидел фигурку, скорчившуюся на скамейке, подошел и сел рядом. Альбина не шелохнулась, не повернула головы в его сторону.
— Прости, я не хотел тебя обидеть.
— Я не обиделась, — произнесла она тихо.
— Ты плачешь.
— Это дождь.
Он замолчал, вслушиваясь в меланхоличную музыку дождя. Альбина повернула голову, посмотрела на него и глухо проговорила:
