Онлайн книга «Чумовая попаданка в невесту»
— А нафига? То есть, зачем? — Глупая, ой глупая-я-я! Ну, как ты не понимаешь! Нельзя тебе одной ходить по городу! Никак нельзя! Вдруг кто нападёт да злодейство учинит? Видать, не спать мне больше… Тебя сторожить буду! — Прошка, не трещи. Лучше помоги мне. — А что ты делаешь? — она подошла, уперев руки в боки, нависла надо мной карающим мечом. — Ищу ткань потоньше и помягче. — Платье, что ль, решила сшить? Прошка сунула руку между моих и без колебаний вытащила толстенький длинный рулон светло-серой ткани: — Во, пойдёт? Я схватила отрез, пощупала, погладила и улыбнулась довольно: — Отлично! Давай ножницы, иголку, нитки, будем шить! — Что шить-то? Мерки снять надо спервоначала! — Трусы, Прошка, трусы! — Чёй та? — не поняла она. А я только отмахнулась. Ну нафиг. Жопу морозить надоело. Возвращаясь из туалета, я три раза поскользнулась на чуть подтаявшей и снова обледеневшей тропинке, два из которых завершились многострадальным моим седалищем в сугробе. Достало! Хочу трусы. И штаны. И сапоги на нормальной подошве антигололёд. И вообще… Что вообще, я додумать не успела, потому что в горницу ворвалась Фенечка с Кусем на руках. Сунула мне зверька, который тут же наследил мокрыми лапками на ткани, и принялась жестикулировать. Прошка непонимающе смотрела на девочку, а потом лицо её просветлело: — Да ты что! Не может быть! Сразу две? Фенечка довольно закивала, а мне стало интересно: — Чего две-то? — Две невесты покинули сегодня утром стены Белокаменной! — торжественно объявила Прошка. — Оказались попорченными. — Да ты что? — я посадила Куся на крышку сундука и философски пожала плечами, разворачивая ткань: — Баба с возу — кобыле легче. — Ты могла бы сейчас тоже возвращаться в Борки, — съязвила Прошка. — Но я здесь. И мне нужны трусы. — Боярышня, голубонька моя, ты мне расскажи, что это такое? Куда его надевают? На голову ль, на руку? — взмолилась Прошка, которой надоело слышать незнакомое слово. Я хихикнула: — На жопу, солнце моё! На жопоньку! — А пошто? — в глазах девчонки отразилось искреннее недоумение, и я вздохнула. Пошто-пошто… По то! Привыкла я к трусам. Ну хотя бы к стрингам. А так — хожу как голая, даже если юбкой всё прикрыто… Нет, всё-таки привычка — вторая натура. Вон они тут все привыкли без белья. Даже Стоян голышом упражнялся, а ведь в трусах удобнее и теплее, не отморозит свои фаберже! При воспоминании о нагом послушнике и об украденном поцелуе всё внутри снова сладко сжалось, затомило, натянулось… Мать моя женщина, в этом диком краю я становлюсь отпетой нимфоманкой, скоро вообще на мужиков буду бросаться! Даже пока незнакомый княжич покажется мне по меньшей мере Крисом Эвансом, если так будет продолжаться… Разложив ткань на постели, я примерилась к куску огромными тяжёлыми ножницами и отхватила приличный шмат. Где бы взять мелок, чтобы нарисовать выкройку? Огляделась, но ничего похожего в горнице не нашлось. Разве что по белёному боку печки пальцем повозюкать… Печка! Точно! — Прошка, дай мне уголёк, пожалуйста! Девчонка закатила глаза по привычке, но послушно полезла за заслонку, выхватила кусочек обугленной щепки и протянула мне: — Ой, боярышня, чую, затеваешь дикость... Примерившись щепкой к ткани, я весело заявила: — Дикость — это без штанов по морозу бегать! Сейчас нарисую красоту, посмотришь! Ещё себе трусы запросишь. Прошка быстро закрестилась, бормоча: — Упаси меня Господь... Мерку с себя я сняла ниткой. Худо-бедно получилось. Нарисовала ластовицу, а к ней прилепила два одинаковых треугольника. Накинула пару сантиметров на припуск для подгиба и полюбовалась на выкройку. Сказала: — Ну, он сказал: «Поехали!», он махнул рукой, — и решительно откромсала лишнюю ткань. Девочки следили за мной широко открытыми глазами, всё ещё не понимая, что из всего этого выйдет. А я посмеивалась про себя. Толстая игла из кости, походу, рыбьей, безбожно тянула ткань, но мне всё было нипочём. Мои трусики, трусишки! Наконец-то будет, чем прикрыть жопку! — Это точно не на голову, — убеждённо сказала Прошка. Фенечка закивала, заглядывая мне через плечо. — Некоторые этим думают, — буркнула я, уколов палец острием древней рыбы. Имела в виду себя, конечно. Только тем местом, на которое надевают трусы, я могла соображать, когда села гадать на суженого... Дверь распахнулась без стука, и мы все втроём вздрогнули. Макария заглянула в горницу, не рискуя втиснуть своё толстое тело в комнату, и сказала тоном, исключающим пререкания: — Боярышня, на заутреню, после княгиня объявит первое состязание для достойных невест. И удалилась, развернувшись в проёме, как испанская каравелла под пушками пиратов. Я глянула на начатое шитьё, потом на Прошку. Та засуетилась, разыскивая платье понаряднее, шубку, кокошник с платком, а Фенечка подсела ко мне, показала на иглу и себе на грудь. Потом наморщила лоб и развела руками. Надо объяснить, раз уж она предложила завершить мои трусы. — Смотри, вот эту часть пришиваешь посередине. А по краям с обеих сторон надо подшить так, чтобы можно было продеть ленту. И шовчик должен быть аккуратным, а то мне потом там всё натрёт нафиг. Фенечка кивнула с таким серьёзным выражением мордашки, что я не выдержала и чмокнула её в щёчку. Обречённый вздох Прошки был мне ответом. Так как мне порядком поднадоели её моралистское дыхание, я встала в боевую позу и сказала строго: — Параскева! — Ась, боярышня? — живо отозвалась она, и я поняла, что она тоже всё поняла. — Прекрати вздыхать при каждом моём жесте. При каждом слове. При каждом поступке, который выходит за рамки твоего понимания. — А я чё, я вот платьишко… — пробормотала девчонка, опустив глаза. — Платьишко — это отлично. Но я попала сюда не по своей воле, мне всё происходящее совершенно не нравится. А теперь слушай. Я тебе обещаю, что пройду все состязания и выиграю, хотя мне нафиг ваш княжич не сдался! А ты взамен прекратишь меня третировать и будешь всячески помогать. Договорились? И протянула ей руку. Прошка диковато взглянула на мою ладонь, потом на меня. Осторожно пожала пальцы, отдёрнула руку и ответила: — Договорились. Хочешь чудить — чуди, только не при народе. А так мы завсегда с тобой согласны. — Ну вот и хорошо. Давай своё платье, что там ещё… Блин, мы теперь каждый день будем ходить в церковь? — А как же, голубонька, — с готовностью сказала Прошка, помогая мне натянуть кусок ткани поверх рубахи. — Господу надобно молиться, кто же ещё поможет, как не он? Ты бы помолилась перед первым испытанием, поглядишь, как будет легко его пройти! |