— Вставай, — жалко прохрипела я сама себе, облизнув смоченные холодной небесной водой губы. — Вставай, или умрешь здесь.
Так как правая рука пребывала в нерабочем состоянии, пришлось работать только левой. Я ухватилась за тонкий шершавый ствол дерева, стоящего чуть позади, и подтянулась к нему, тут же стиснув зубы, чтобы не закричать. Крик я сдержала, но полностью контролировать себя не могла, поэтому с губ все равно сорвался какой-то животный пугающий стон. Оказывается, слезы текли, не переставая, я просто не замечала их из-за дождя. Снова и снова цепляясь за дерево, села, прислонившись спиной к мокрой коре. Дышать стало немного тяжелее, но это не затмило моего маленького ликования по поводу того, что я могу вполне сносно шевелиться. Упершись спиной в ствол и ухватившись за него на этот раз двумя руками, я, не переставая всхлипывать от невыносимой боли, стала медленно подниматься, сантиметр за сантиметром. Ноги дрожали, гудели, горели, а я все молила Бога, чтобы он дал мне еще чуть-чуть сил выдержать это. На то, чтобы выпрямиться в полный рост, ушло около пятнадцати минут и почти все физические силы, что у меня оставались. Оглядевшись, я с ужасом поняла, где нахожусь: в том самом черно-красно-белом лесу, по которому мы шли, только покинув Оранжевое поселение. Как меня могло занести так далеко?! От резко накатившего страха все стремление куда-то идти сошло на нет. Хотя ведь этот лес тянется на многие километры, возможно, меня забросило в другую его часть. Я огляделась и заплакала сильнее: везде лес был ужасно одинаковый, никаких ориентиров, которые могли бы помочь добраться до столицы. Ха, раскатала губу, до столицы! Мне бы прийти хоть куда-нибудь. Я закрыла глаза и дрожащей левой рукой, стараясь не шевелить кистью, убрала с лица намокшие пряди. Куда, куда идти?.. Внезапно я услышала тихий рев, больше похожий на плач раненого животного. Дракон! Значит, он тоже упал, с его-то крыльями и способностью летать? Поистине дьявольский ветер! Эрика явно не рассчитала сил, когда создавала эту ловушку. Припомнить бы ей это потом, но напоминать, из-за чего все произошло, я, разумеется, не смогу — это слишком жестоко. Что ж, придется делать вид, что все хорошо, кости срастутся, раны затянутся. Шаг за шагом, держась то за одно дерево, то за другое, благо, их здесь было очень много, я с черепашьей скоростью продвигалась туда, где раздавался рев дракона. Находиться в вертикальном положении, как я и ожидала, оказалось гораздо тяжелее. Правая рука, которой я старалась не шевелить, безжизненно висела вдоль туловища, потому что подъем даже на несколько сантиметров причинял жуткую боль. Из-за повреждений обеих ног я не шла, а как-то странно ковыляла, изогнувшись в непонятной позе. Только бы дракон был в состоянии лететь, я бы добралась до столицы… Я наивно надеялась, что своим ревом он ищет меня, а не умирает в предсмертных муках. Отправилась спасать подругу, черт возьми. Где она сейчас? Где сейчас я? А Глеб с Максом все еще в Дилариуме, ждут сигнала? И вообще, который час? Когда я улетала, стоял полдень, а сейчас что-то вроде вечера, практически ночь. Ищут ли меня? Может, думают, что я уже в Горной Долине? Тогда мое дело труба.
Заставляя себя снова и снова шагать, я, вдобавок ко всей боли, обзавелась головокружением. Несколько раз падала, с трудом борясь с желанием закрыть глаза и не вставать ближайшую неделю. Когда где-то меж черных стволов показалось большое белое пятно, и я зашагала быстрее, если так вообще можно выразиться. Стиснув зубы и все же время от времени всхлипывая, наконец добралась до дракона. Только увидев его, поняла: до столицы мне не долететь. Дракон лежал на боку, поджав под себя правое крыло, а левое оказалось сломано и выгнуто под неестественным углом. Шея была чем-то сильно изрезана, и из многочисленных ран текла кровь, черная в вечерней темноте. Дракон, увидев меня, затрепыхался, но это был максимум того, что он мог сделать сейчас. Я не была уверена, что он выживет. Захотев опуститься на колени рядом с ним, гладить его по шершавым ушам и успокаивать, я лишь подошла чуть ближе, потому что понимала: если я сейчас сяду, то встать уже точно не смогу. Дракон притих и грустно посмотрел на меня.
— Прости, пожалуйста, — дрожащим голосом прошелестела я. — Ты знаешь, я не хотела такого финала для тебя. Вот доберусь до столицы, и за тобой прилетят, слышишь? Тебя вылечат, и всё, черт возьми, будет хорошо. Ты только держись.
Не имея смысла больше здесь задерживаться, я с горем пополам отправилась дальше, наугад выбрав направление. Дождь не стихал и не усиливался, продолжая монотонно падать с неба и брызгами разбиваться о листья. Хорошо, что он шел, наверняка только благодаря ему я еще не вырубилась. Идти, нужно идти, если дойду до столицы пешком хотя бы за неделю… Мозг отказывался работать, и я пока не смогла придумать себе вознаграждение за такой подвиг. О том, чем буду все это время питаться, где буду спать и так далее, думать не хотелось абсолютно. Я дала себе мысленную установку: пока идет дождь, я тоже буду идти. Надеюсь, он не скоро закончится.
Вечер перешел в ночь, но, как назло, Эвлара на небосводе не оказалось, а звезды не желали ярко сиять, поэтому я пробиралась через лес практически на ощупь. Боль вроде бы притупилась, но я, наверное, просто к ней привыкла. Дышать стало легче, даже не знаю, с чем это было связано, может, на меня скоро агония накатит уже. Я продолжала продвижение, иногда позволяя себе передохнуть, правда, стоя в обнимку с деревом. Захотелось есть, но сейчас в моем распоряжении была только небесная вода, так что я могла утолить лишь жажду. Голова кружилась сильнее, и я упрямо списывала это на банальную усталость. Когда небо начало светлеть, оповестив измученную меня о том, что шагаю уже всю ночь, я услышала поющий голос. Очень далеко, он звучал тихо и не вписывался в атмосферу окружающего леса. Я сразу же списала его на галлюцинации, с досадой признав, что голова начинает прекращать нормальную работу. Но, так как выбора у меня все равно не было, я пошла на голос. Может, скоро передо мной предстанут Круанные озера? Вдруг это круаны поют. Практически уверенная в своей догадке, я шла и шла вперед, всё чаще спотыкаясь и все-таки еще пару раз упав. Когда слипающимися глазами увидела, что лес впереди заканчивается, чуть не завизжала от восторга. Наверное, завизжала бы, если бы могла. Голос стал слышаться гораздо четче, сбросив с себя ярлык галлюцинаций. Когда до окончания леса оставалось не больше десяти метров, я остановилась, чтобы послушать, ибо голос теперь звучал очень отчетливо. Прислонившись спиной к мокрому стволу, я прикрыла глаза. Нет, это пели не круаны. Совсем не они.
— Уходи, уходи, ты слышишь?
Золотой невесомой песней.
Дай забыть и лететь мне выше,
От любви от больной воскреснув!
И не надо о снах и вере,
О клинке, за спиной хранимом.
Ветер смоет мои потери,
Даст твое позабыть мне имя!..*
Значит, я лечу Эрику спасать, попадаю в ловушку, сотворенную её же руками, чуть не погибаю, а она тут песни поет. Наверное, глухое отчаяние начало сводить мою подругу с ума. Может, она и не долетела до Горной Долины? Остановилась здесь, чтобы просто укрыться от многочисленных сочувствующих взглядов.
