— Даже не спрашивай меня, на кого ты похож, иначе сойдешь с ума, пока прослушаешь весь перечень. Я не верю твоему предложению, так как у меня нет для этого никаких оснований. Если это всё, то покинь балкон, дверь всё еще там, где и была.
— Ты мне нравишься, — ни с того ни с сего брякнул Крайм, в очередной раз заставив меня удивиться, хотя я думала, что у меня уже и на это не осталось сил. Испытывая после услышанной фразы целую гамму эмоций, по большей части отрицательных, я даже бровью не повела и вообще никак не среагировала. Видимо, Краймиус решил не ждать моего ответа. — Нравишься как человек, как девушка, как Защитник Миртрана, с таким рвением защищающий чужой параллельный мир. Я могу оставить тебя в живых, — медленно говорил Правитель, наверное, надеясь, что так смысл его слов дойдет до меня быстрее и лучше. Я пыталась отыскать в его голосе хоть какие-нибудь лживые ноты, но ничего не получалось. Внутренний голос, пискнув своё одинокое «вроде не врёт», как назло, замолчал и больше не подавал признаков жизни. И всё же я упорно отказывалась доверять этому монстру, ведь тогда, на берегу Ашьолы, я тоже безоговорочно верила каждому его слову и каждому взгляду честных-пречестных глаз, а он тем временем готовил моё тщательно спланированное предательство.
- И ты, разумеется, что-то потребуешь взамен? — решив проверить почву, спросила я, мысленно запрещая себе верить хотя бы одному слову Крайма, но сердцем понимая, что моя броня начинает рушиться. Нет, я не могу ему верить, не могу, он мою жизнь в сущий ад превратил, а теперь вот так просто предлагает мне жизнь? Ну конечно!
— Мне ничего от тебя не нужно. Я просто оставлю тебе жизнь, и…
— А всех нас в живых оставить сможешь? — я перебила парня, не позволив ему договорить, всё равно он наверняка собирался сказать какую-нибудь пафосно-трогательную фразу.
— Нет.
— О, ну, естественно, тебе нравлюсь только я, а они такие фиговые люди и защищают Миртран без рвения, — не удержавшись от очередного саркастического выпада, я наконец-то повернулась к Правителю, чтобы увидеть его лицо для более полной картины. Ну да, как я и предполагала — честные-пречестные глаза. Но спустя пару мгновений, приглядевшись, поняла, что это другая честность. Это чудовище искренне хотело спасти свою любимую зверушку. Ну вот, Ника, поздравляю, барьеры сломлены, ты снова веришь этой сволочи. Не идиотка ли? — Крайм, ты забавный, однако. Зачем мне жизнь, в которой мои друзья будут обречены на смерть? Ты хоть представляешь, как это абсурдно звучит? Предлагаешь мне до старости торчать здесь, мучаясь чувством вины, истлевая в одиночестве и сгорая от ненависти к самой себе? Ты дурак?
— Я не предлагал тебе «торчать» здесь. Ты вернешься домой, на Землю. К семье, к друзьям, будешь жить прежней жизнью и забудешь всё произошедшее здесь как кошмарный сон. Вернёшься к отцу, — последнюю фразу Краймиус произнес так, словно жаждал моего возвращения домой больше меня. Я молча переваривала его слова, которые пока плохо до меня доходили. — Прислушайся ко мне, прошу. Зачем погибать напрасно и оставлять отца одного, когда у тебя есть возможность вернуться? О чем он будет думать, когда ты не вернешься домой? Как он сможет прожить остаток жизни, не зная, где ты, что с тобой, жива ли ты? Вы уже потеряли одного родного человека, и твое исчезновение он просто не переживёт.
Говоря всё это, парень медленно приближался ко мне, выставив ладони вперед, словно я была опасным хищником, готовым вот-вот наброситься на него. Я хотела сказать ему, чтобы он не приближался, но ничего не вышло. Внутри что-то привычно защемило от непередаваемой тоски, моментально сдавившей горло капканом из готовых вырваться наружу слёз. Папа… Где-то далеко на Земле он радуется лету, долгожданному отпуску и ждёт меня с кучей рассказов о веселой жизни в археологическом лагере. Я представила, как прошёл месяц, за ним второй, наступила осень, а меня так и нет. Увидела осунувшегося отца, поседевшего еще больше, написавшего в полицию кучу заявлений о пропаже дочери, расклеившего мои фотографии по городу, обзвонившего больницы и морги и окончательно забывшего, что такое сон, смех, тёплые объятия. Ему помогает Дарина, подбадривает и постоянно говорит, что я обязательно найдусь, но с каждым днем её глаза тускнеют, и она понимает, что уже не найдусь, только вот никогда не скажет об этом моему папе. И когда-нибудь, через много лет, он все-таки сдастся. Он наконец-то решится поверить в то, что я умерла.
В глазах противно защипало, но я упорно сдерживала слёзы, стараясь не позволить Краймиусу второй раз довести меня до истерики. Но если сдержать поток горячих слёз было не так сложно, то скрыть правду от самой себя оказалось нереально: да, я не желала умирать и очень хотела домой. Мой отец действительно не переживёт, если из его жизни исчезну и я. Господи, он ведь этого не заслужил! А предложение Крайма было таким простым и заманчивым: всего лишь согласиться и выбрать жизнь, произнести одну фразу… Все мысли смешались, наградив меня жутким головокружением, что ещё больше ухудшило и без того непродуктивную работу мозга. Пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающемся и двоящемся перед глазами парне, который молча стоял в ожидании моего ответа, я всё больше уверялась в логичности его предложения. Согласиться и навсегда сбежать отсюда, вернуться домой, к родному папе, который поможет мне забыть это страшное лето… Говоришь, страшное, Ника? Война, нескончаемый поток смертей, вечные испытания для тела и души — да, но разве этим летом больше ничего не случилось? Ты обрела новых верных друзей, ты, черт возьми, влюбилась, поборов собственную фобию, снова стала улыбаться и замечать радостные моменты в своей жизни. А теперь почти готова бежать, бросив их здесь умирать? Оправдываешь своё желание оставить их ждущим дома отцом, который не выдержит твоей пропажи, забыв, что у друзей тоже есть любящие семьи, уже познавшие боль потери. Тебе с верными напарниками повезло, а вот им, видимо, нет. Максим бы так не поступил. Он даже не стал бы задумываться над этой подачкой от заклятого врага.
Мысль о Максиме, словно отвесив звонкую пощечину, вернула мне ясность ума, которую я практически утратила, поддавшись эмоциям. Я встрепенулась, сбрасывая наваждение и начиная подозревать, не решил ли Крайм снова подвергнуть меня гипнотическому воздействию, иначе с чего у меня перед глазами так всё поплыло? Возросшая злость открыла очередной неизвестный резерв физических и душевных сил, и от неожиданно появившейся энергии я сжала кулаки.
— Всех нас ждут дома родители. Думаешь, я смогу спокойно жить, зная, что я вернулась, а друзья — нет? Что они погибли, брошенные мной, сбегающей от смерти? Хочешь поставить меня в один ряд с такими нелюдями, как ты?! — сама того не желая, закричала я, злясь больше даже не на Крайма, а на себя за то, что не отказалась от его предложения сразу же, а осмелилась размышлять и, что самое ужасное, почти согласиться. Эти несколько минут я до конца жизни буду вспоминать с большим презрением к себе, чем убийство мною человека в бою у Ашьолы.
— Я не могу спасти всех вас, — вздохнув, сквозь зубы процедил Правитель, видимо, разочаровавшись в моём ответе. — Лично мне ваши смерти вообще не нужны! Они необходимы для… более важного явления, над которым я не властен, — казалось, Крайм хочет сказать гораздо больше, но по неизвестным мне причинам этого сделать не может. Очередная непонятная загадка уложилась на полочку с кучей таких же неразгаданных ребусов, томившихся в моей памяти.
