Книга Как выжить, если тебе 20, страница 19 – Альберт Сагирян

Наверное, никто из моих учителей до того момента так сильно не влиял на развитие моей карьеры. Я хотел стать таким же, как он. Профессиональным, уверенным в себе и решительным. Человеком не заискивающим, а прямым и дельным. Для него все было неважно, кроме результата. (На момент написания книги в 2019 году, Sjoerd Leenart принадлежал Global Head of J. P. Morgan Corporate Banking.)

Уделяй внимание деталям. Оставайся профессионалом, даже когда отправляешь простое письмо по электронной почте. Потому что каждая мелочь формирует общее впечатление о тебе, твою репутацию.

Когда мне было 27 лет, в Россию на Петербургский международный экономический форум прилетел президент нашего банка Джейми Даймон. Он должен был провести ряд встреч с руководителями крупных российских компаний. И я был ответственным за его встречу с главой РЖД Владимиром Якуниным. Даймон на тот момент был просто иконой, рок-звездой в банковском мире. И мне предстояло стать организатором и участником одной из этих встреч.

Первый день ПМЭФ. 2006 год. Девять утра. Ресторан гостиницы «Астория». Завтрак. Все, включая Владимира Якунина, собрались за столом, ведут непринужденную беседу, Джейми Даймона нет. Ни у кого даже мысли не возникло, что он может опоздать или не прийти. Но время идет. 9:05, 9:10… Я начинаю нервничать. Все пока еще непринужденно беседуют и ждут. 9:20. Владимир Иванович говорит: «К сожалению, мое время ограничено, и скоро я буду вынужден вас покинуть». Еще через несколько минут у меня темнеет в глазах. Но рядом со мной сидят старшие коллеги из нашего московского офиса и ведут себя так, будто ничего необычного не происходит.

РЖД на тот момент были моим ключевым клиентом. Если они обидятся на такое неуважительное поведение, то могут просто отказаться сотрудничать с нами. Для меня на кону стоит моя карьера. И я не знаю, что делать. 9:30. Я не выдержал, попросил кого-то из коллег сходить и позвонить Джейми. Позвонили в номер — не отвечает. Поднялись к нему в номер, и через десять минут он появился. Очертания подушки на щеке и шее предательски выдавали причину опоздания.

— Владимир Иванович, прошу прощения. Мы приехали вчера из Швейцарии с женой и забыли перевести время.

Повисла пауза. Все ждут реакции. Я молюсь и обещаю Богу, что буду вести себя хорошо, не буду пить, курить, все деньги раздам родственникам — только пусть все пройдет хорошо. Владимир Иванович отвечает:

— Ну, ладно. С кем не бывает.

Все выдохнули с облегчением. Я чуть было не заплакал от радости. В этот момент я очень пожалел, что не проявил инициативу: не позвонил, не поднялся в номер после пяти или десяти минут задержки. Мне почему-то казалось, что кто-то все-таки контролирует ситуацию. И, видимо, все за столом так думали. Это был главный урок, который я усвоил на будущее: не предполагай, что кто-то сделает работу за тебя. Надейся прежде всего на себя.

К счастью, тогда все обошлось. Я продолжил работу с РЖД. Прошел год. Помню, я летел из Лондона, потягивал бокал шампанского, смотрел в окно и мечтал о том, как заключу с ними крупную сделку. Я представлял все в мельчайших подробностях, продумывал все детали, визуализировал успех и конечный результат. Примерно через три месяца выпала возможность обсудить эту сделку с клиентом. Нужно ли говорить, что в итоге мы все сделали так, как я представлял? А после той сделки мы заключили еще одну, еще более масштабную по объему и сложности.

В тот год меня повысили. В 27 лет я стал исполнительным директором банка J. P. Morgan. Я всегда верил в то, что, когда ты чего-то сильно хочешь и веришь в осуществимость задуманного, когда сфокусирован и настойчив в своих действиях, пространство вокруг приходит на помощь. Конечно, со стороны это может показаться обычным стечением обстоятельств. Но кто знает? Может быть, без моей искренней веры в возможность осуществления той сделки и визуализации ее в мельчайших деталях шанс бы мне никогда и не представился?

Вскоре наступил 2008 год, а вместе с ним — самый масштабный финансовый кризис современности.

В конце 2008 года казалось, что вся мировая финансовая система рухнет, на мировом финансовом рынке воцарилась паника. Я уже всерьез начал присматривать участок за городом и планировать, какие овощи там сажать. Страх сковал весь мир. Но в России мы почувствовали только эхо этого кризиса. Основной же удар пришелся на Запад. Ипотечный кризис, спровоцировавший эту панику, привел к тому, что миллионы людей потеряли все свои накопления. Среди работников финансовой сферы, да и не только, прокатилась волна самоубийств. С жизнью прощались и те, у кого было трое детей и двушка в ипотеке, и те, у кого были заводы-пароходы. Не только карьеры, но и судьбы рушились из-за лопнувшего финансового пузыря. Как сказал Олег Торсунов, в наше время есть рабство иного рода — экономическое. Ипотеки, кризисы тут одни из главных «рабовладельцев».

Ликвидность с рынков исчезла, начался полномасштабный кризис доверия. Весь финансовый мир остановился. Никто не хотел брать кредитный риск на своих контрагентов, то есть давать в долг и рассчитываться. Но компаниям по-прежнему было необходимо привлекать деньги для операционной деятельности — расплачиваться по своим счетам с подрядчиками, платить зарплаты и т. п. В сложном финансовом положении оказались многие. В том числе и самые именитые отечественные монополисты. «Газпром», к примеру, раньше с нами не работал, мы пытались несколько лет наладить с ним отношения, но безрезультатно. У газовой монополии всегда не было отбоя от банков, предоставляющих им финансирование, поэтому они не хотели тратить время на расширение и без того широкого круга своих контрагентов. Но мы знали, что под конец года им будет нужно $0,5 млрд для финансирования рабочего капитала. Однако ни один западный банк не был готов расстаться с такой крупной суммой денег в тот непростой момент времени. Нам надо было воспользоваться уникальной возможностью.

Самый подходящий момент для того, чтобы начать сотрудничать с «Газпромом». Я понимал, что другого случая может не представиться. Я был уверен, что если мы придем на помощь в такой сложный для них момент, то они это запомнят. Мне и моему коллеге, который тогда отвечал за отношения с монополией, удалось убедить в этом руководство банка. Возможность наконец наладить рабочие отношения с «Газпромом» была так заманчива, что в итоге наше предложение поддержали.