Время от полудня до остановки вечером на постоялом дворе превратилось в настоящую пытку. Я с трудом соображала, на каком свете нахожусь. Мутило невозможно, разболелась голова. Ни показывать слабость, ни уйти в одну из повозок не могла — там просто не было места, о том, чтобы переложить какую-нибудь коробку временно в карету, речь даже не шла. Как и о том, чтобы мое место на пару часов заняла служанка леди Льессир.
Приходилось терпеть, но запах ландыша отуплял и делал меня ко всему безразличной. Даже к сведениям о личности и прошлом предназначенного мне мужа.
— Что вы знаете о Хомлене и Рысьем ущелье? — вглядываясь в меня, леди Льессир даже подалась вперед.
— Рысье ущелье — один из перевалов через Белые горы, — представив карту, спокойно ответила я. — Не такой удобный, как Лисья тропа, расположенная северней. Основной поток товаров идет через Лисью тропу в большой город Астенс. Хомлену никогда не стать настолько значимым городом, хотя он довольно богат. Если я правильно помню, из-за схода лавин и грязевых потоков Рысье ущелье опасно зимой и весной.
— Географию вы знаете, — усмехаясь, похвалила женщина. — А историю? Относительно недавнюю?
Я изо всех сил изображала задумчивость, но к тому моменту потеряла способность связно мыслить, а не выдавать заученные в пансионе сведения. К счастью, леди Льессир не догадывалась, насколько плохо я себя чувствую, а потому приняла продолжительное молчание за попытки вспомнить.
— Напрягите память, — хищно улыбнувшись, посоветовала она. — Вы тогда были еще ребенком, но о случившемся не могли не слышать. Утром расскажете о своих успехах.
Из кареты я буквально выпала, держась за ручку и полной грудью вдыхая сырой из-за только что закончившегося ливня воздух. Было холодно, промозгло, но заходить на постоялый двор не торопилась — противная погода помогала хоть как-то прийти в себя.
Сил для общения с леди Льессир помешал набрать уже довольно пьяный верзила, смотревший на меня сальными глазками и для полноты картины предложивший согреть. Я даже отвечать не стала, просто ушла. Поверенная королевы заказала ужин и явно наслаждалась тем, как реагируют на остриженную ведьму люди, сидевшие в зале. Даже жаль, что мальчонка-подавальщик споткнулся и расплескал пиво. Испортил ей и прочим представление.
Накуренное помещение, преследующий меня запах ландышей, змея в человеческом обличье напротив — неотъемлемые составляющие идеального ужина! В постель я не легла, а упала. Сознание померкло мгновенно, и появления Джози я не помню.
— Вы собирались вышивать в дороге, — напомнила Джози утром.
— Собиралась, — вздохнула я. — Но в таком случае все вещи пропахнут ландышем. Боюсь, это не выветрить и не отстирать. Мне уже жаль плащ и дорожное платье, не хочу, чтобы эта зараза распространилась и на новую одежду.
— Это да, запах въедливый, — согласилась она и веселей добавила: — Но Хомлен большой город, вы сможете заказать себе новое.
«Хомлен»… Волной накатило воспоминание о вчерашней беседе. Стало холодно и пусто от осознания… Неужели мой будущий муж причастен? Триединая, пожалуйста, пусть это будет дурным предположением!
— Леди Кэйтлин… — осторожно окликнула Джози.
Я глянула на нее, постаралась взять себя в руки.
— Вы в лице переменились… и побледнели сильно, — во взгляде карих глаз безошибочно читались сопереживание и тревога за меня.
— Тебе служанка леди Льессир ничего не рассказывала о том, куда едем, кто жених? — не особенно надеясь на сведения, спросила я.
Джози покачала головой:
— Я пробовала разговорить ее, но молчит. Не с ножом же к горлу приставать. Она только Хомлен и упомянула за два дня.
— Ты же помнишь, что там произошло лет десять назад, да?
— О, как не помнить, — она помрачнела, нахмурилась. — Крови много было.
— Имена, ты помнишь какие-нибудь имена? — с досадой чувствуя, как от накатившего ужаса сдавливает горло, спросила я.
Джози покачала головой:
— Столько лет прошло, леди Кэйтлин.
Прозвучало так, будто она извинялась. Если кто и должен был, то только королева и ее поверенная, игравшие со мной! В сердце проникли горечь и злость. Отторжение этого навязанного брака стало еще сильней, а воспоминание о вопросе Нинон причинило боль. «Он хороший человек?» — да, конечно… Убийца, жертв которого не сосчитать, уж точно хороший человек!
— Не судите опрометчиво, леди Кэйтлин, — Джози для убедительности взяла меня за руку.
Я кивнула, развернула плечи:
— Насколько я понимаю, именно сегодня высокородная спутница расскажет историю моего будущего супруга. Тогда и буду судить.
— Хорошо бы она не только рассказывала, а какие-нибудь бумаги показала. Чтоб слова подкрепить. А то и про вас много чего рассказать могут, — тихо, мягко, стараясь не задеть, сказала Джози.
Она была права. Бумаги лучше слов. Документы надежней. Ни тебе домыслов, ни пересудов базарных торговок, ни сплетен. Только факты.
В подшивке, на титульном листе которой красовались печати военного трибунала, фактов было предостаточно. Тем сложней приходилось мне. Молчать, держать себя в руках, не раскричаться, не запустить объемным томом в лицо следящей за мной леди Льессир, подстроившей все это вместе с королевой, — испытание на прочность, которое мало кто мог бы выдержать с такой отрешенностью и бесстрастностью, как я.
Этому трюку я научилась еще в детстве. Когда кто-то казался мне страшным, я представляла, что имею дело не с человеком или нежитью, а с глиняной куклой, раскрашенной в определенные цвета. Каждый цвет символизировал какую-то страсть, эмоцию или момент в прошлом.
Фигура Эстаса Фонсо была окрашена в кроваво-красный цвет преступления и желчно-желтый цвет предательства.
С восточным соседом, Золотым Каганатом, у Итсена многие века были напряженные отношения. Это сейчас все вышло на уровень «торговля, обмен знаниями», но война за землю шла долгая, пока Каганат не оттеснил Итсен за горную гряду. Произошло это больше пятидесяти лет назад, а покойный король, отец Мариэтты Второй, получил за отстаивание рубежей прозвище «Гора». Как выяснилось восемь лет назад в Хомлене, восточные соседи оказались недовольны новыми границами и попробовали их передвинуть.
Вспоминая карту, я понимала, почему Золотой Каганат выбрал целью именно Рысье ущелье и именно Хомлен. Этот город был защищен хуже того же Астенса у Лисьей тропы, гористая местность и леса мешали быстрой переброске войск в помощь гарнизону. Армии требовалось около недели, чтобы прийти на помощь городу и хранителям крепости.
Гарнизон должен был подать сигнал о нападении и удерживать ворота, перекрывающие ущелье. Судя по приложенным к делу записям об этом сооружении и о сделанных в скалах постах, позволяющих обстреливать нападающих сверху, гарнизон надолго мог задержать Каганат и выиграть время для армии Итсена.
