Тэйка насупилась, но ответить не успела — леди Россэр приветливо помахала кому-то рукой:
— О, Джози и господин Дарл решили присоединиться!
Эстас обернулся и поблагодарил Триединую за то, что так вовремя послала этих двоих и отвлекла Тэйку от иглу. Командир не мог избавиться от ощущения, что дочь будет спорить с виконтессой, что бы та ни сказала, что бы ни предложила. Из чувства противоречия все будет вначале отрицать или даже делать наперекор.
Хватит ли леди Россэр опыта это понять? Она молода, но, возможно, прислушается к Джози. Хотя вопрос в другом. Захочет ли леди Россэр понять Тэйку? Гостье, намеренной прожить в крепости три года и получить развод, сложный ребенок не нужен.
Трезво оценивая общение в последние дни, Эстас приходил к выводу, что нет, леди не захочет ни подстраиваться, ни понимать. Счастье еще, что она держится осторонь, как говорил Дерфин. Она не пристает к кухаркам, не навязывается, не пытается что-то изменить в убранстве или воспитывать прислугу. Она вполне мила и дружелюбна. По-соседски дружелюбна, но ведь могло быть иначе. Она могла вести себя подобно Джози первую неделю. Та явно превозмогала себя, если нужно было заговорить с командиром, и это ощущение сохранялось отчасти по сей день.
— Мы подумали, что горячий чай с пряником еще никому не вредил, — жизнерадостно возвестила Джози, постепенно завоевывающая среди рысей славу чудесного и сердечного человека. — Какую красоту вы тут сделали!
Дьерфин помог женщине спуститься с последних посыпанных мелкой каменной крошкой ступенек, а когда Джози смахнула с пенька снег, поставил туда корзину с припасами. Деревянный туесок с пряниками, рядом еще один с глиняными стаканчиками и большой, замотанный в пестрый шерстяной шарф кувшин с чаем завладели вниманием Тэйки, и злосчастный иглу был позабыт.
Стаканчик приятно грел пальцы, виконтесса стояла рядом, тоже пила чай и с любопытством разглядывала небольшой расписной пряник с леденцовым окошечком.
— Это так называемый астенский пряник, — сказал Эстас, краем глаза наблюдая за Тэйкой, показывающей лекарю и Джози снеговика.
— Интересный. В столице я таких не видела. А дырочка зачем? — леди указала на отверстие для нитки.
— Через нее можно протянуть ленту и повесить на окне, — обрадовавшись теме для беседы, Эстас отвечал охотно. — Считается, что окошечко в прянике ловит особенно драгоценный в это время года солнечный свет. Он магический и защищает от всех болезней и зла. Такие напитанные солнцем пряники висят недели две до Нового года, а на праздник их съедают.
Виконтесса лукаво улыбнулась:
— История этих оберегов от злых духов ничего вам не напоминает?
— Напоминает. Вы совсем недавно говорили о том же, — командир вздохнул и повинился: — Это язычество. Какие-то пережитки, старинные обычаи, настоящего значения которых уже никто и не помнит. Трудно сразу поверить в то, что это все не выдумки. Мне жаль, что я тогда был очень скептически настроен.
— Я не обиделась, — леди покачала головой и, казалось, говорила искренне. — Привыкла за многие годы, что люди не верят некромантам, пока сами не столкнутся с призраком или нежитью. А вероятность такой встречи не очень велика.
Она не сердилась, сказала просто, без затей. Так, как есть. И даже отчасти оправдывала его. Эстас на мгновение представил, сколько раз в своей жизни виконтесса Россэр сталкивалась с недоверием, обвинениями в шарлатанстве или даже мошенничестве. Стало стыдно за себя, все же он, образованный человек, должен был изначально отнестись к ее редкому дару правильно. Он виноват в том, что эта девушка не доверилась ему, довела себя до магического истощения, а он даже не знал об этом! Муж называется!
Уговаривая себя, что нужно быть спокойней, и тогда очень многое станет проще, Фонсо снова посмотрел на Тэйку. Как назло, именно в этот момент дочь «случайно» наступила на иглу.
— Знаю, что в столице значительно теплей, — Эстас тут же постарался отвлечь виконтессу. — У вас, надеюсь, есть зимние вещи?
— Конечно, — удивленно откликнулась она. — А что на мне сейчас, по-вашему?
Командир окинул супругу взглядом и честно ответил:
— Легкий осенний плащ. И вы сейчас, когда стоите на месте, наверняка уже продрогли.
Она сделала вид, что занята чаем. Значит, Эстас угадал верно.
— Составите мне компанию послезавтра? Я собирался в город. Нужно отправить письма, а Дьерфин, лекарь Дарл, говорит, приезжает цирк. Я думал съездить вместе с Тэйкой. Можем зайти к скорняку. Думаю, вам и Джози, непривычным к здешним холодам, нужно купить кожухи или шубы и посмотреть высокие сапоги с мехом.
— Вы так говорите, будто таких морозных дней, как сегодняшний, будет много, — хмыкнула леди.
Командир улыбнулся:
— Поверьте мне, миледи. Сегодня очень теплый и погожий денек. Зима только началась, еще не вошла в силу.
Она ответила скептическим взглядом.
— Вы знаете, почему здешние морозы называют трескучими? — полюбопытствовал Фонсо.
Леди Россэр, выросшая в теплых западных провинциях, отрицательно покачала головой.
— Потому что мороз по ночам ломает деревья. Кора лопается и трещит, — охотно пояснил командир. — Вам нужна более теплая одежда. Уж поверьте мне. И не волнуйтесь, если понравившейся вещи не будет в черном цвете, ее сделают и очень быстро. А пока, — он расстегнул последнюю пуговицу и, поставив на пенек стаканчик, снял куртку: — вот. Накиньте.
— Милорд, не стоит, — виконтесса покачала головой и, явно испытывая неловкость, отступила на шаг, подняв руку в останавливающем жесте.
— Стоит, — твердо заявил Фонсо. — Вы после болезни. Еще простудитесь, а этого мне совсем не хочется.
Он аккуратно набросил ей на плечи куртку. Леди Россэр поблагодарила, избегая взгляда в глаза. Эстас хотел сказать что-нибудь о том, что мужу положено заботиться о жене, но чувствовал, виконтесса не оценит такую мотивацию.
Остаток дня основательно подпортила Тэйка. Капризы, косые взгляды, упрямство в мелочах. Виконтесса этого будто не замечала, держалась так же, только, пожалуй, больше внимания за столом и после, когда все собрались в библиотеке, уделяла сержанту.
Вирон из кожи вон лез, лишь бы расположить к себе леди. Эстасу, занятому строптивой и готовой противоречить по любому поводу дочерью, некогда было вмешиваться. Дьерфин пару раз охлаждал пыл сержанта, но сама виконтесса Вирона не останавливала. Сержант понимал, что леди Россэр не чета подавальщице в трактире, а потому держался в рамках приличий. Но благосклонность виконтессы чувствовалась и порядком раздражала Эстаса Фонсо и, как выяснилось во время вечерней сказки, Тэйку.
— Она сержанту Вирону понравилась, — заявила дочь, хмуро пихнув подушку, и тут же внесла дельное предложение: — Пусть он ее и забирает!
— Тебе не кажется, что нужно спросить мнения леди?
