Книга Иоланда, дочь Черного корсара, страница 2. Автор книги Эмилио Сальгари

— Как? Раньше ты мне этого не говорил, Кармо.

— Я сам только вчера узнал от Моргана.

— Что же толкнуло его на этот безумный шаг?

— Горестное известие о смерти жены, герцогини Ван Гульд, только что подарившей ему дочь.

— Бедный наш предводитель! Добрая, смелая душа... Будут на свете еще флибустьеры, но таких, как он, не сыщешь.

Но тут оба вскочили от дикого рева: люди, толпившиеся вокруг стола, пришли в настоящий раж. Одни ликовали, другие кляли все на свете, все размахивали руками, топали ногами, не находя себе места от возбуждения. Опорожнив единым духом стаканы, Кармо и гамбуржец подошли к зрителям, стараясь держаться поближе к толстому плантатору или сахарозаводчику, оказавшемуся тем самым доном Рафаэлем, который хотел поставить на Плату.

Оба петуха, после ряда обманных движений и наскоков друг на друга, ринулись в яростную атаку, и Замбо, получив удар шпорой по голове, остался почти без своего великолепного гребня и одного глаза.

— Чудесный удар пробормотал Кармо, который, казалось, понимал толк в этом" деле?

Кареадор тут же подхватил пострадавшего, смочил ему раны крепкой настойкой, чтобы хоть на миг остановить ему кровь.

Возгордившийся от победы Вальенте кукарекал во все горло, распускал хвост и хлопал своими роскошными крыльями.

Бой, однако, только начинался, ибо Замбо нельзя было считать побежденным. Несмотря на вытекший глаз, он еще долго мог оспаривать победу и даже вырвать ее у противника. Ясно было, однако, что преимущество на стороне Вальенте, показавшего уже, на что он способен. Даже дон Рафаэль не устоял перед искушением.

— Пятьдесят пиастров на Вальенте! — воскликнул он после недолгих колебаний. — Кто принимает пари? Кто...

Легкий хлопок по плечу прервал его восклицание и заставил оглянуться назад. Кармо не убрал еще руку с плеча.

— Что вам угодно, сеньор? — спросил то ли заводчик, то ли плантатор, нахмурив брови при виде такой бесцеремонности.

— Хотите совет, — сказал Кармо. — Ставьте на раненого петуха.

— Вы разве кареадор?

— Какая вам разница. Если угодно, я ставлю на него двести пиастров...

— На Замбо? — удивленно спросил плантатор. — Деньги вам, что ли, оттягивают карман?

— Отнюдь. Напротив, я желаю выиграть.

— И ставите на Замбо?

— Да, и скоро вы увидите, как он отделает другого. Следуйте моему примеру, сеньор.

— Хорошо, — согласился толстяк после некоторых колебаний. — Если просажу, то отыграюсь на Плате.

— Ставим вместе?

— Идет.

— Триста пиастров на Замбо! — воскликнул Кармо.

Все взгляды обратились к авантюристу, поставившему довольно крупную сумму на чуть ли не добитого петуха.

— Принимаю, — крикнул судья. — Выпускайте бойцов.

Через минуту оба противника оказались друг против друга. Замбо, весьма помятый и истекавший кровью, первым перешел в нападение. Он подпрыгнул выше Вальенте, но и на этот раз промахнулся и был отброшен назад.

Вальенте, не терявший ни минуты, выпрямился во весь рост, затем с быстротой молнии ринулся на противника, стараясь налететь и размозжить ему голову когтями.

Замбо, однако, быстро пришел в себя. Выставив вперед крылья и втянув голову, он внезапно так метко клюнул противника, что отхватил у него одну из бородок на горле.

— Отлично! Молодец! — заорал плантатор.

Но не успел он кончить, как залитый кровью Вальенте соколом налетел на противника.

На какой-то миг обе птицы смешались в тесной схватке, затем покатились по столу и вдруг замерли. Замбо лежал под противником и не подавал признаков жизни.

— Все пропало, — процедил сквозь зубы дон Рафаэль, обернувшись к Кармо.

— Кто вам сказал? — усмехнулся авантюрист. — Гляньте-ка! Триста пиастров в наших карманах, сеньор.

Замбо вовсе не собирался умирать. Не успели зрители поставить на нем крест, как он резко скинул с себя противника и с победным криком вонзил шпоры в тело побежденного.

Вальенте лежал недвижно, с раскроенным черепом.

— Ну как, сеньор, что скажете? — воскликнул Кармо, стараясь перекричать ругавших побежденного петуха.

— Скажу, что у вас глаз — алмаз, — ответил плантатор, радостно потирая руки.

Кармо получил триста пиастров и, разделив их на равные кучки, сказал:

— Недурна нажива.

— Вы неправильно поделили, — возразил дон Рафаэль.

— Как так?

— Я ставил только пятьдесят пиастров.

— Пардон, разве мы не на пару играли? Забирайте свои пиастры: все по закону, в проигрыше один судья — он ставил на пришитого.

— Неужели вы настолько богаты, чтобы бросаться деньгами? — сказал плантатор, изумленно глядя на Кармо.

— Плевал я на них, вот и все, — ответил тот.

— Я тоже хочу отплатить вам добром, сеньор. Поставьте на петуха, которого сейчас принесут.

— Посмотрим.

В этот момент вошел другой кареадор и поставил на стол великолепного петуха — выше Замбо, с роскошным хвостом и серебристо-белым опереньем.

Это был Плата.

— Ну как, сеньор? — сказал дон Рафаэль, обращаясь к Кармо.

— Красавец, ничего не скажешь, — ответил искатель приключений, внимательно разглядывая птицу.

— Ставите?

— Да, пятьсот пиастров на Замбо.

— На Плату, хотите сказать?

— Сеньор, пятьсот пиастров на Замбо. Кто ставит против?..

— С ума сойти.

— Кто идет на пари?

— Ему, что, нет равных, вашему Замбо?

— На сегодня нет.

— Дьявол вы, что ли?

— Ну, если не сам Вельзевул, то из его приближенных, — пошутил Кармо. — Ну, так будете ставить против меня?

— Да, наполовину.

Ставки были сделаны, и в огромном зале снова воцарилась тишина.

Едва оказавшись нос к носу, петухи бешено схватились друг с другом: захлопали крылья, в воздух полетели перья.

Казалось, оба были равны по силе, но Замбо, хотя и ослеп наполовину, не давал передышки противнику.

Вскоре стол обагрился кровью. Оба бойца уже несколько раз пронзали друг друга шпорами, а фиолетовый гребень у Платы уже превратился в лохмотья.

Время от времени, словно по взаимному согласию, оба останавливались, чтобы собраться с силами и отряхнуть с век кровь, слепившую им глаза. Затем с еще большей яростью бросались в атаку. После пятого приступа Плата оказался под Замбо.