Онлайн книга «Настя как ненастье»
И вдруг в замке заскрежетал ключ — вернулись, и не проскользнешь теперь в ванную, чтобы умыться. Хотя глаза все равно уже красные, жуть… Но где только девичья смекалка ни выручала! Настя рванула на себя пакет с рисовальным углем, в котором лежала старая пачка влажных салфеток — они не для снятия макияжа, вот и готов эффект красных глаз! — Настя? Мама заглянула в комнату раньше собаки, но Эйты вырвалась вперед и напрыгнула на Настю сначала передними, а затем и всеми четырьмя лапами, взобравшись на кровать. Настя только успевала уворачиваться, но сколько бы ни прятала лицо в ладонях, скрыть красноту глаз не получилось. — Настя, что у вас произошло? У мамы уже имелся свой ответ, и Настя принялась судорожно искать выбитую собакой из рук влажную салфетку: та, затоптанная, оказалась аж у подушки. — Я пыталась снять тушь и перепутала салфетки… Мама такой ответ не проглотила. Выпрямилась и изрекла: — Не ври мне! Что? Наигрался твой кавалер? Теперь Настя выпрямилась. Даже встала. — Я пришла за вещами. Собака спрыгнула с кровати и встала на задние лапы, царапая передними Насте грудь. — Не поняла… Настя надавила собаке на шею, чтобы снять с себя. — Я буду жить у Кеши. Он приедет за мной. После работы, — добавила Настя неопределенный ответ. — Как так? — мама привалилась к дверному косяку. — Что как? — Настя, ты знаешь его два дня… — Две недели! — перебила она громко. — Какая разница?! Мама трясла перед собой поводком, точно ремнем, и Настя вздрогнула, хотя ее никогда не наказывали. Хотя отец все же пару раз шлепнул ее достаточно ощутимо. Один раз за то, что она крутилась перед телевизором, мешая ему смотреть фильм, а причину второго шлепка Настя не помнила. Но мамина «какая разница» ударила сейчас куда больнее отцовской руки. — Я так решила, — сказала Настя твердо и для пущей верности и своего спокойствия сжала кулаки. Мама их увидела и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. А Настя села обратно на кровать и закусила губу — если сейчас разреветься, мама никогда не поверит, что это от счастья. И Настя не была уверена, что счастливые слезы могут быть настолько горькими. Да и собака не просто так их слизывала — жалела. — Будешь есть? — донеслось из коридора или даже с кухни. Надо попросить помощи с чемоданом — другого выхода нет. — Я завтракала, — сказала она поспешно и вышла из комнаты, чуть не защемив черный нос. — А Эйты ничего не ела с вашего ухода, — мама махнула в сторону полной миски, в которой лежала заветренная каша с печенкой. Настя подняла миску и вытряхнула содержимое в мусорное ведро. Собака голодала вторые сутки: сейчас тоже не взяла из Настиных рук даже кусочка булки. Тогда Настя протянула ей сыр, но только после уговоров и почесывания за ухом, Эйты соблаговолила его проглотить. — Она будет скучать, — сказала мама, поставив на стол вскипевший чайник. — Кеша хочет взять Эйты к себе. Настя продолжала наглаживать собаку, потому не увидела вопрошающего взгляда матери, и той пришлось спросить: — Зачем ему еще и собака? Настю до дрожи покоробило это «еще». Она подняла голову и уставилась матери в глаза прищуренным взглядом. — Потому что это моя собака. — Настя, скажи мне, только честно — зачем это тебе? Такой простой вопрос и как же трудно на него ответить. Настя знала ответ, но озвучить слово «люблю» при матери не могла. — Я понимаю, зачем это нужно ему, — так и не дождалась от нее ответа мама. — Для удобства. Настя сжала губы. Что же так завуалированно. Говорила бы уже прямо, по-цезарьски: пришел, пожрал, трахнулся, поспал, пошел обратно на работу. Будто она в этой цепочке неодушевленный предмет, резиновая кукла… — Мне это тоже удобно, — выдала Настя мертвым голосом. — Постоянный партнер, разве это плохо? Голос не дрожал, но внутри оборвались все нервы, и их швыряло туда-сюда ураганом чувств. — Настя, ты не можешь так говорить, — качала головой мама, а дочь не мигая смотрела ей в глаза. — Я тебя не так воспитывала. Не для этого… — А для чего тогда? — Нет, Настя не смогла произнести вопрос вслух, просто прошевелила губами. Сказала другое: — Тогда почему ты не веришь, что я его люблю? Нет, не сказала, а выкрикнула — громко, точно желала, чтобы ее услышал весь дом. Но родная мать будто оглохла. Смотрела на нее и даже бровью не вела. — Ты знаешь его всего две недели. Боже! Настя прикрыла глаза. Другого аргумента у матери нет и не может быть. — Я знаю его целых две недели! — Настя открыла глаза. — Я знаю его сестру с мужем и ребенком, я знаю его маму… Они абсолютно нормальные люди. Спроси Илью, я познакомила его с Кешей! — почти выкрикнула Настя и осеклась. Да что же за день сегодня такой… Как черт за язык тянет… — Когда? — Вопрос точно от прокурора. И такой же взгляд. Жестокий. — Вчера. Хотели в кафе посидеть, но Кешу сорвали на встречу. Голос не дрожал. Она не врала. Ведь так все и было. — Илья мне ничего не сказал, — отчеканила мать. — А ведь звонил. Собираются завтра приехать. Интересно, зачем? Денег попросить? Настя знала зачем, но не хотела лишать брата возможности самолично поделиться с матерью своей радостью. В кой-то веке. Да еще какой! — У него с деньгами сейчас стало нормально, — говорила Настя спокойно. — Он ремонтами занялся. Там даже лучше платят. Хорошо, не повелся на уговоры начальства. Кинули бы по новой. Настя поймала коробочку с пакетиками чая, которую мама толкнула в ее сторону, и положила один в чашку. — Мам, ты только о нас с Ильюхой не переживай. Мы большие, мы справимся. — Да какие вы большие… — Мама подняла чайник и налила в чашку дочери кипятка. — Только ростом большие, а головой оба не вышли. Настя, нельзя так, слышишь? Надо себя ценить, а не вот так, с первым встречным, только потому что у него дорогая машина… — Мама! — Настя отдернула руку от чашки, будто обожглась. В груди действительно горело, хотя она не сделала еще ни одного глотка. — За что ты меня так? Неужели ты, кроме машины, ничего не видишь? Машина не его, а дядина… А на даче… Мама, у них даже камина нет! Они обыкновенные, слышишь? Настя слышала свой голос будто со стороны — и ей сделалось стыдно за звучащие в нем слезливые нотки. Почему она должна оправдываться? Более того, оправдывать Кешу! Если бы только можно было все о нем рассказать — какой он отзывчивый и бескорыстный, но надо было молчать. Только толку-то молчать — мать нервы не сбережет, если продолжит накручивать себя там, где следует порадоваться. Почему же так, почему… Зачем только она расплакалась тогда в кафе и выдала их с братом финансовую проблему Кеше — тому, кто не должен, не обязан был ее расхлебывать… А ведь узнай Кешина мать про помощь, тоже бы сразу подумала, что она с ним из-за денег… |