Онлайн книга «В дебрях Атласа»
— Магомет с тобой, — отвечала она, — я принесла тебе поклон от отца. Рибо отпустил знаком спаги. — Что граф? — спросила Афза, когда они остались одни. — Пилит свои цепи. Должно быть, скоро кончит. А твой отец? — Ждет недалеко от бледа с Ару. Махари готовы. — Сколько? С графом бежит его товарищ — Знаю, у нас пять великолепных бегунов. Лошадям спаги не так-то легко будет догнать их. Мы сберегли себе самых лучших. — Будь осторожнее, Афза. — Я готова на все. — Он не подарит тебе свободу, то есть не даст ему бежать. — Я покажу ему, кто такая Афза. Вы еще не знаете мавританских женщин. Проведи меня. — Он ждет тебя с ужином. — Я так и думала. Ну, сержант, идем… Рибо поднялся по лестнице и остановился перед дверью, но прежде чем постучаться, сказал Афзе: — Обдумай, на что ты решилась; блеск твоих глаз вовсе не успокаивает меня. — Афза спокойна, — ответила мавританка. — Доложи обо мне. Сержант два раза постучался в дверь, которая тотчас отворилась в небольшую гостиную, правда, не особенно изящную, — но какого же изящества можно ожидать в бледе, затерявшемся среди бесплодных африканских равнин? В комнате был накрыт стол, освещенный двумя керосиновыми лампами. Дверь отворил сам усатый вахмистр. — Афза! — воскликнул он. — Сияющая Звезда Атласа! А я уж и ждать перестал. — У мавританских женщин одно слово, и они умеют держать его, — ответила Афза. Вахмистр сделал сержанту знак удалиться. — Справедливо бедуины и кабилы назвали тебя Звездой Атласа, — сказал вахмистр, подавая стул Афзе. — Такой красавицы, как ты, я не видал во всей Берберии. Афза слабо улыбнулась. — Ты шутишь, господин, — сказала она. — Отец знает, что ты пришла сюда? — Нет, я подсыпала в табак его наргиле крошечку опиума, и отец крепко проспит несколько часов. — Брюхо кита! — воскликнул вахмистр, крутя свои черные усы. — И мавританские девушки умеют хитрить! Хочешь поужинать со мной? Закусывая, поговорим. Мы не совсем еще заброшенные в этом проклятом бледе: есть у меня и жареная баранина, и курица, и коробка сухих фиников, только вчера присланных мне из Константины. Ах, черт! Есть и хорошее французское вино, даже бутылка шампанского! Тебе приходилось когда-нибудь пить шампанское за десертом? — Нет, — ответила Афза, садясь за стол. Вахмистр взял с буфета жаркое, фрукты, бутылки и поставил все перед Афзой, говоря: — Надеюсь, что Звезда Атласа окажет честь французской кухне. Как жаль, что мы не в Марселе и не в Париже! Но я надеюсь со временем увидать эти города… И с тобой вместе!… Решительным усилием Афза сдержала дрожь и улыбнулась. Оба сели за стол, один против другого. Однако Афза, по-видимому, не собиралась оказать чести ни баранине, ни курице, ни сухим финикам из Константины, а тем менее вину: бокал ее оставался постоянно полным. — Клянусь брюхом трески! — воскликнул вахмистр, евший за двоих. — Что же едите вы, мавры, в своей пустыне? Ты не прикасаешься ни к чему, а главное, не пьешь. Между тем все вина известных марок! — Ты знаешь, господин, что арабы народ умеренный. Мы никогда не пьем, потому что Магомет запрещает пить вино и спиртные напитки, — ответила Афза. — Это потому, что во времена Магомета не умели делать таких превосходных вин, — ответил вахмистр с некоторой досадой. — Готов поставить свои нашивки против трубки табака, что, живи он в наше время, не отказался бы от стаканчика этого прекрасного бургундского. Ах, что за бургундское! Вино, очевидно, очень понравилось ему, потому что, не переставая есть и разговаривать, он выпил не один стакан, но вся эта жидкость исчезла будто в бездонном колодце. Когда ужин закончился, вахмистр закурил толстую испанскую сигару, вероятно, провезенную контрабандой через марокканскую границу, откинулся на спинку стула и, заложив нога за ногу, начал: — Теперь поговорим, Афза. Афза в эту минуту смотрела на золотую медаль, блестевшую на груди вахмистра. — Что это такое? — спросила она. — Это? — спросил вахмистр, выпуская облако ароматного дыма. — Этому кусочку золота я обязан своими нашивками. Не даром он дался мне. Даже не знаю, как я остался жив и состою в настоящую минуту начальником бледа. Афза ограничилась неопределенным восклицанием. — Хочешь послушать, как это случилось? Ведь ты не спешишь вернуться в дуар? — Нисколько, — ответила Афза, имевшая все причины стараться, чтобы вахмистр задержал ее подольше, пока граф и его товарищ не перепилят свои оковы. Вахмистр выпил еще стакан бургундского и начал: — Я был в это время в Сенегале, стране, тоже завоеванной Францией, только вовсе не похожей на этот проклятый Алжир, где не найдешь и кусочка тени, чтоб вздремнуть спокойно. Амафу, один из королей Верхнего Сенегала, в это время подавал повод к неудовольствию, и губернатор колонии отдал приказ одной колонии двинуться для усмирения этого негра, позволявшего себе обращаться с нами, сыновьями славной Франции, как со своими оборванцами-подданными. Нами командовал генерал, не побоявшийся бы самого дьявола, — настоящий солдат в моем вкусе. Мы уже разбили несколько племен, как в один прекрасный день подошли к широкой реке с перекинутым через нее деревянным мостом, сколоченным кое-как, однако довольно крепким, чтобы наша колонна могла перейти по нему. Воины Амафу заняли другой его конец и открыли адский огонь, стараясь задержать нас, но… Тебе скучно слушать меня, Афза? — Нет, господин, — ответила она. — Ты знаешь, мы любим рассказы, особенно из военной жизни. Ведь мы потомки завоевателей Испании. Продолжай, господин, я слушаю тебя… Афза лгала. Ее вовсе не интересовал рассказ о необыкновенных приключениях храброго вахмистра, и она только делала вид, что слушает его. Ее мысли в это время были слишком поглощены другим. Она как бы следила за движением маленьких пилок, распиливавших в эту минуту цепи ее мужа и его товарища. Лицо ее выражало крайнее напряжение. Она каждое мгновение ожидала, что вот-вот услышит крики часовых, окружавших блед, и выстрелы их вдогонку беглецам. Вахмистр осушил четырнадцатый или пятнадцатый стакан вина и продолжал: — Итак, мы были на мосту. Негры Амафу бились геройски, и трудно было перебраться через реку, хотя они и были вооружены дрянными ружьями, из которых вместо пуль в нас летели куски железа и гвозди, производившие большие опустошения. |