Онлайн книга «В дебрях Атласа»
Прошла ночь; мы все оставались на берегу реки и никак не могли прогнать этих проклятых дикарей. Генерал выходил из себя. Напрасно он направил на мост пол-эскадрона спаги. Ружья негров смели его почти моментально. Со всех сторон неслись стоны и крики вперемешку с лошадиным ржанием. Генерал, взволнованный внезапными потерями и упорным сопротивлением этой шайки всякого сброда, в ярости ходил по берегу реки. Вдруг прозвучал его голос, как звук трубы: «Вперед, спаги, только храбрецы! Награда тому, кто первым перейдет реку». Один кавалерист храбро бросился в воду, но не успел преодолеть и пятидесяти метров, как поток увлек его, и он исчез вместе со своей лошадью. «Чего бы ни стоило, а мост надо взять, — сказал генерал. — Трубачи, вперед!» К генералу подошел молодой легионер: «Я не боюсь негров». Но я надоел тебе, Афза? — Я уже сказала тебе, что мы, арабы, любим такие рассказы. Ведь и мы в лунные ночи слушаем тысячи рассказов. — Правда? Но ты мне кажешься рассеянной. — Ошибаешься, господин, продолжай… Вахмистр снова зажег свою большую испанскую сигару, покрутил усы и продолжал: — Генерал взглянул на юношу и спросил: «У тебя есть невеста? Пропой песню, посвященную тобой ей, и протруби в трубу». Легионер бросился на мост, схватив трубу, но вдруг остановился и, вытянув руки, полетел в реку. Его сразила негритянская пуля. — О! — рассеянно проговорила Афза. — Однако он успел на мгновение подняться над бешеным потоком и крикнул мне, когда я кинулся на берег, пытаясь помочь ему: «Друг, скажи невесте»… И он скрылся навеки. Минутное колебание, и все бы погибло. Но, к счастью, мне захотелось получить нашивки вахмистра. Негры продолжали яростно обстреливать нас, буквально осыпая мост своими снарядами. Я бросился вперед с криком: «Вперед, товарищи!» Мы перешли через мост. Легионеры и спаги, воодушевленные моим примером, последовали за мной, смяли своим яростным натиском негров и прогнали их в лес. Месяц спустя я получил эту медаль, и на рукавах у меня заблестели нашивки. Вот каким образом на войне добиваются чинов и почестей. Вахмистр отправил в свою бездонную утробу еще стакан вина, затем, смотря на свою собеседницу, ушедшую в глубокие мысли, сказал: — Отказались ли бы теперь алжирские женщины от подобного мне храбреца… Как ты думаешь, Афза? — Ты любишь меня? — спросила Афза. — Да, яркая Звезда Атласа. — В таком случае, дай мне доказательство твоей любви. — Стоит тебе попросить. — Прежде тебя меня любил другой человек. — Знаю, — ответил вахмистр. — Этот проклятый венгерский граф. Но он сам себя погубил; военный трибунал не пощадит его… Клянусь брюхом кита! Неповиновение и оскорбление действием начальства!… Расстрел… Расстрел без пощады и смягчающих обстоятельств. Афза побледнела как смерть. — Нельзя ли дать ему возможность бежать? — спросила она голосом, дрожавшим от гнева. — Кому? — Графу… Вахмистр так стукнул по столу кулаком, что стаканы и бутылки зазвенели. — Клянусь брюхом тюленя! Чтоб я, вахмистр и в настоящее время начальник бледа, дал возможность бежать этому дунайскому крокодилу! — А если б это было единственное условие для того, чтобы я позволила любить себя? — Что за вещи ты говоришь! — воскликнул вахмистр, весь покраснев от злости. — Я не стану твоей женой раньше, чем этот человек, которому я обязана жизнью, получит свободу. Пусть он уйдет отсюда, чтобы я его уже никогда больше не увидела. — Через три месяца его и так расстреляют и в землю закопают! Чего тебе больше? — Чтоб этот человек не умирал, — твердым голосом заявила Афза. — Какая тебе выгода, чтоб он остался жив? — Я уже сказала тебе, что он спас мне жизнь. — Ну да, я знаю. Удивительный подвиг — убил льва! Посмотрел бы я на графа при переходе через Сенегал под огнем негритянских ружей. — Может быть, он сделал бы то же, — сказала Афза. — Нет! — громовым голосом протестовал вахмистр. Звезда Атласа встала. Мрачное пламя, блестевшее все время в ее глазах, загорелось еще сильнее. — Ты собираешься уходить? — спросил вахмистр. — Да. Раз ты не хочешь дать мне доказательства своего расположения ко мне. — Клянусь брюхом тюленя! Ты хочешь подвести меня под трибунал и лишить нашивок, добытых в Сенегале! — Разве ты не начальник бледа, господин? — Конечно, начальник. — Кто тебе мешает снять часовых, расставленных вокруг лагеря? Слышишь? Гром! Гроза разразится через несколько минут; ты знаешь, каковы грозы в наших краях. Вахмистр подошел к окну и стал рядом с Афзой. В небе сверкала молния, издали доносились сильные раскаты грома. — Клянусь брюхом кита! — воскликнул вахмистр. — Ужасная ночь! Не завидую часовым, стоящим вокруг бледа без защиты. Он снова отошел к столу и сел, смотря на Афзу, стоявшую напротив, по другую сторону стола, ощупывая под широким рукавом рукоятку своего острого кинжала. — Ты думаешь, что, прикажи я снять часовых, твоему проклятому графу удалось бы бежать? — спросил он, подозрительно смотря на Афзу. — Он закован по рукам и ногам, прикован к нарам, и решетки в окне крепкие — их трудно одолеть. Или ты, может быть, пожелаешь, чтоб я распилил и кандалы, и решетку? — Я только о том и прошу, чтоб ты снял часовых, — отвечала Звезда Атласа с ужасным спокойствием. — После этого, даже если завтра граф окажется здесь, я все равно выйду за тебя. Арабские женщины любят храбрецов. Вахмистр призадумался, затем, прислонившись к столу, перед которым Афза продолжала стоять, он спросил: — Ты в самом деле хочешь, чтоб этот человек ушел? — Хочу, — твердо ответила Афза. — Почему? — Ты знаешь, я обязана ему жизнью. Без него Звезда Атласа не разговаривала бы с тобой теперь. Спаси его из любви ко мне… — Ты рассуждаешь лучше любой француженки. Ну, будь по-твоему! — Он позвал Рибо. Сержант, остававшийся в коридоре, поспешно вошел на зов начальника. — Что угодно? — спросил он, отворяя дверь. — Какова погода? — Ужасная. Того гляди разразится такая буря, что снесет наши палатки. — А наши молодцы будут стоять под дождем, при грозе? |