Онлайн книга «Машина бытия»
Орн начал карабкаться наверх. Добравшись до верха стены, он притаился, стараясь не задевать острые зубцы. Одно окно в здании напротив светилось неярким розоватым светом, проникавшим сквозь легкие занавески. Он посмотрел вниз на залитый звездным светом двор, где выстроились ряды высоких горшков с цветущими кустами. Еще один взгляд в сторону окна – и его кольнуло предчувствие опасности. «Здесь небезопасно!» Над двором нависло какое-то напряжение. Орн отцепил рясу от зубца, спрыгнул во двор и снова оделся, притаившись в тени. Глубоко вдохнув, он начал обходить двор слева, прижимаясь к темной стене. С балкона под освещенным окном свисали виноградные лозы. Он подергал за одну из них – слишком хрупкая. Орн двинулся дальше вдоль стены и вдруг почувствовал, как по левой щеке пробежал легкий ветерок. Перед ним маячило черное пятно – открытая дверь. Предчувствие опасности щекотало ему нервы. Он раздраженно подавил это ощущение и проскользнул в коридор. В коридоре вспыхнул яркий свет! Орн окаменел, но тут же подавил смех, заметив возле двери лучевой выключатель. Он сделал шаг назад: темнота. Шаг вперед: свет. В конце коридора лестница уходила влево. Бесшумно преодолев коридор, Орн остановился у ее подножия и посмотрел на тяжелую деревянную дверь с золотым барельефом в форме инициалов: «А. Г.». «Аббат Гальмирах! На самом верху!» Он поднялся по лестнице, осторожно ухватился за дверную ручку и повернул ее, слегка надавив. Щелкнул замок. Орн распахнул дверь, бросился внутрь и захлопнул ее за собой. – А, господин Орн. Вы очень изобретательны, – раздался высокий, слегка дрожавший мужской голос. Орн резко обернулся и увидел кровать под широким балдахином. На ней, словно темнокожая кукла, сидел, опираясь на гору подушек, мужчина в ночной рубашке. Лицо его показалось Орну знакомым. Гладкое и вытянутое, оно было увенчано носом, нависавшим, словно утес, над широким ртом. Темная, гладко выбритая голова блестела. Из широкого рта раздался тихий, дрожащий голос: – Я – аббат Гальмирах. Вы хотели меня видеть? Аура старости окутывала человека в кровати, словно запах древнего пергамента. Орн сделал два шага к кровати. Предчувствие опасности звенело, будто колокол. Он замер, вспомнив, почему лицо показалось ему знакомым. – Вы похожи на Эмолирдо… – Это мой младший брат, господин Орн. Прошу, садитесь. – Старик указал на стул возле кровати. – Прошу прощения за то, что принимаю вас в таком виде, но в последние годы я стал ревностно оберегать свой отдых. Орн подошел к стулу. В этом хрупком старце что-то выдавало ту смертоносность, с которой Орн раньше не сталкивался. Орн огляделся. Темные обои на стенах с причудливым узором: изгибы, квадраты, пирамиды, свастики и повторяющийся символ, напоминающий якорь, – вертикальная линия со скобкой внизу. Пол в комнате был выложен черно-белой плиткой в форме больших пятиугольников шириной не менее двух метров. В полумраке по углам угадывались очертания деревянной полированной мебели: письменного стола, кресла, стеллажа с записями и этажерки в форме спиральной лестницы. – Вы уже вызвали стражу? – спросил Орн. – В этом нет необходимости, господин Орн. Прошу, присаживайтесь. – Скелетоподобная рука вновь указала на стул. Орн посмотрел на стул. На нем не было подлокотников, в которых могли бы таиться скрытые оковы. – Это всего лишь обычный стул, – сказал аббат. Орн сел так, будто рухнул в холодную воду, и напрягся. Аббат улыбнулся. – Ну что, убедились? Орн облизнул губы. Что-то здесь не так. Все происходило не так, как он себе представлял. – Я пришел сюда, чтобы кое-что выяснить, – сказал он. – Хорошо. Мы поделимся информацией. – Почему вы набросились на Р – У? – Прежде всего, господин Орн, вы расшифровали смысл вашего испытания? – Аббат смотрел на Орна большими, блестящими карими глазами. – Вы знаете, почему вы не отказались его проходить? – А что мне оставалось? – Многое, как показали события сегодняшней ночи. – Ладно, согласен. Мне было любопытно. – Что именно? Орн опустил глаза и почувствовал, как внутри у него что-то забилось сильнее. – Будьте откровенны с самим собой, господин Орн. – Я… Я подозревал, что вы учите меня чему-то… чего я о себе раньше не знал. – Великолепно! – Аббат улыбнулся. – Но вы – продукт маракианской цивилизации. Все тенденции к аберрации были в раннем возрасте удалены посредством микрохирургии. Разве могло в вас остаться что-то, чего вы не знали? – Так и было. Я выяснил, что могу испытывать страх, не зная его причины. Я… – Вы когда-нибудь слышали о психиатрах-чудотворцах древней христианской эры? – Что это за эра? – Очень давняя. С тех пор прошло так много времени, что у нас остались лишь крошечные, любопытнейшие фрагменты. Религия Христероса уходит корнями в ту эпоху. – И что? – Вам не доводилось слышать о тех древних практиках? – Я знаю, что до изобретения микрохирургических техник существовали и другие ментальные практики. Вы это имели в виду? – В некотором роде. – Аббат выжидательно замолчал. Орн сглотнул. Все шло совсем не так, как должно было. Он чувствовал себя вынужденным обороняться, но его противником был всего лишь тощий старик в дурацкой ночной рубашке. Орна охватила ярость. – Я прибыл, чтобы узнать, не готовятся ли ваши люди развязать войну! – А если бы готовились? Что тогда? Вы готовы были исполнить роль хирурга, вырезать опухоль и исцелить общество? Ярость Орна отступила. – Разве вы не замечаете параллель, господин Орн? – Аббат нахмурился. – Лучшие приверженцы высшей механистической науки поработали над вами и объявили вас здоровым, сбалансированным, здравомыслящим. Однако осталось кое-что, чего они не коснулись. – Значит, есть нечто, чего не… коснулась Р – У? – Ну разумеется. – Что же это? – Бо́льшая часть айсберга скрыта под водой, – сказал аббат. Снова всколыхнулась маленькая волна ярости. – И что это значит? – Взглянем на это так, – сказал аббат. – Гуру по имени Пашаван, приведший рамакришнаитов к Великому Объединению, известному теперь как Экуменическое Перемирие, был приверженцем доктрины Инда, которая всегда учила о божественности души, единстве всего сущего и гармонии всех религий. Орн оцепенел. |