Онлайн книга «Ночные видения»
– Тут ты, наверное, что-то путаешь, – пробормотала Мама. – И еще: смотришь на себя в зеркало до тех пор, пока не начинаешь видеть сквозь кожу, и тогда рисуешь собственное сердце и посылаешь рисунок кому-нибудь в письме. – И какой в этом смысл? – не смогла я удержаться от вопроса. – Чтобы тот, кому ты послала рисунок, мог тобой управлять, – сказала Милли. – Говоришь: «Я не хочу себя и потому дарю тебе себя». Или что-нибудь в таком же роде. – Очень странные здесь люди, – сказала я. – Да, – согласилась Милли. – Очень странные. Или вот еще: выкапываешь дерево в одном месте, переносишь в другое и там сажаешь. Своего рода день кражи деревьев. – Это День посадки деревьев, – сказала Мама. – Большая часть здешних жителей и не знает, что это такой праздник. Его почти никто не отмечает. – Но дерево-то сначала надо откуда-то взять, – настаивала Милли. – Если хочешь посадить, откуда-то сначала надо выкопать, разве нет? Мне кажется, это скорее день воровства деревьев, чем день посадки деревьев. Мама пожала плечами. – Ну, можем мы хотя бы дерево украсть? – сказала Милли. – Ни в коем случае, – сказала Мама. – Почему же? – стала ныть Милли. Мама не ответила, только вздохнула. – И еще бывает день, когда закрываешь свое лицо чужим и идешь от одной двери к другой, собирая вещи и… Но Мама потянулась и схватила ее за руку. – Где ты слышала все это? – Я, – сказала Милли. – От незрелых типов на улице. Слушала, что говорят по дороге в учебный центр. Они об этом говорили. – Они тебя видели? – Да нет, конечно, – сказала Милли. – Я бы никогда… – А как этот день называется, они не сказали? – Хэллоуин, – сказала Милли. – Вечер святых? Милли задумалась и пожала плечами. – Может быть. Мама выпустила ее руку. – Вот это, – сказала она, – можно и отметить. Это не их праздник, а наш. Милли решила, что разрешение дано, и несколько последующих недель только и могла говорить, что о Хэллоуине. Всякий раз, слыша голоса, доносившиеся с улицы, она затаивалась у парадной двери, поджидала, прислушивалась. Она так часто там стояла, что люди стали чувствовать ее присутствие. Не видеть ее в полном смысле слова, но начинали оглядываться через плечо, им все сильнее казалось, что они что-то упустили. – Смотри, не попадись, Милли, – предостерегла ее я, – а то будет как с тетей Агнес. – А что было с тетей Агнес? – с невинным видом спросила она, но, увидев выражение моего лица, сказала: – Шучу. Не волнуйся. Не попадусь. ⁂ Милли большую часть времени проводила вне дома, собирая сведения об этом празднике, проникаясь отношением к нему местных жителей. Отцу это не нравилось, он все чаще прибегал к спиртному из шкафчика, которое, вероятно, от того что он сам его готовил, как ни странно, никак не кончалось. Вскоре он уже проводил большую часть времени в бессознательном состоянии на полу, так что стены дома стали расплываться по углам. Маме приходилось пинать его, чтобы привести в полутрезвое состояние, а не то придется нам перебираться на другое место, если вообще сможем найти таковое. Примерно через две недели Милли собрала всю семью, чтобы доложить о том, что ей удалось узнать. Как выяснилось, она побывала в учебном центре и там, заняв наблюдательную позицию в раздевалке, обогатилась целым рядом кратких свидетельств, касающихся «истинной» природы Хэллоуина. Среди прочего она узнала, как вырезать тыквы, придавая им формы голов отвергнутых и адом, и раем; какие требуются костюмы (под чем она подразумевала своего рода заменитель кожи, прикрепляемый поверх истинной кожи, хотя местные использовали искусственный кожзаменитель, а не настоящую кожу, как мы уж было хотели); и как делается «вызов у порога»: по ее словам, надо шлепнуть хозяина дома перчаткой по лицу и сказать что-то вроде: «Примешь ли ты шутку от моей руки или смиришь эту самую руку угощением?» – Прямо такими словами и говорится? – спросила Мама. Милли пожала плечами. – Да нет, не совсем. Я немного подправила. – А насчет шлепка перчаткой. – Это тоже мое усовершенствование, – признала Милли. Но, как сказала Мама, усовершенствовать этот праздник мы не будем. Если уж отмечать его, то так, как это здесь принято. Надо приспособиться. – И даже к кожзаменителю? – спросила Милли. Мама заколебалась. – Ты какую-нибудь конкретную кожу имеешь в виду? – спросила она. – Не ту, что сейчас на тебе? – Ну да, – сказала Милли. – Именно так. Мама заколебалась и задумалась. Из соседней комнаты, пошатываясь, вышел Отец. – Черт, пусть девчонки повеселятся. Мама пожала плечами и уступила. План состоял в том, что я привяжу нынешнюю кожу Милли к стулу, а она привяжет мою к другому и она отведет нас к новой искусственной коже, которую имела в виду. – Тебе понравится, – заверила она меня. – Как примеришь новую кожу, не захочешь возвращаться. – Но вы все же вернитесь, – предостерегла Мама. – Разумеется, – сказала Милли, хотя по тому, как это было сказано, я поняла, что вернемся мы с неохотой. Привязывание нынешней кожи Милли прошло гладко, особенно оттого, что она не спешила выселяться из нее, пока кожа не окажется надежно прикреплена к стулу. Я смотрела, как она вытекает через ноздри и становится снова простой Милли. Сначала кожа ничего не делала, потом закричала во все горло. Пришлось Маме ее заткнуть. – Что, по-твоему, она помнит? – спросила Милли почти шепотом, напоминающим шелест бумаги. – Она знает, что я ею пользовалась? – Должна что-то знать, – сказала я. – Иначе не кричала бы. Чего мы не учли, так это того, что выбравшаяся из собственной кожи Милли теперь не сможет привязать к стулу мою кожу. А сама я вряд ли смогла бы это сделать. – Может, сходить и взять кожу у кого-нибудь в долг? – прошептала Милли. – Принести сюда и сделать что требуется? Мама вздохнула. – Я сама сделаю, – сказала она. Она крепко привязала меня – в этом у нее было больше опыта, чем у нас, – а также, пока я все еще находилась в собственной коже, затолкала мне в рот тряпку – так было проще. Тогда я стала извиваться в коже, медленно отделилась от нее и, тяжело дыша, вытащила себя наружу. Милли, мимолетное видение, вела меня. Все еще тяжело дыша, я старалась не отставать. Мама стояла у двери, скрестив на груди руки, и смотрела нам вслед. Хорошо было чувствовать себя на свободе, хорошо потянуться. |