Онлайн книга «Дети Лавкрафта»
– Она не ваша жена? – Мы не женаты. Она тебе ничего не рассказывала? – Рассказывала мне о картинах, – сказал Жюль. – Они очень красивы. – Спасибо на добром слове, Жюль. Некоторые получше других. – Мне они очень понравились. – У вас с ней были отношения? Ага, вот оно. Допрос, такой же прямой, как и ее приглашение днем. Жюль положил тряпицу на край стойки и напрягся. – Прошу прощения, – выговорил. – Было, да. Он глубоко вобрал в себя воздух, в первый раз не прибегая к помощи влажной тряпицы Ричарда. Наполовину рассчитывал, наполовину надеялся, что вонь вызовет у него тошноту и даст повод избежать этого разговора. Только Жюль, видимо, успел привыкнуть к запаху в его краткое отсутствие. Пахло немного йогуртом… но хуже, чем острым сыром. – Ты намерен остаться тут? – Остаться? Я и не думал… – Слишком рано, – произнес Ричард. – Слишком рано утверждать. Она еще не говорила с тобой на сей предмет. Я понимаю, да. Что ж, когда поговорит, тебе придется это обдумать – с большим тщанием. В городе у тебя есть семья? – Я полагаю, – выговорил Жюль. – Однако не очень-то ты о ней думаешь. Ну, бывает… но. – Не думаю, – выговорил Жюль. – Ты художник? Жюль отчаянно затряс головой. – Я работаю в дизайнерской конторе. С «фотошопом» и так далее. Я бы не стал называть это искусством. – Скромен. – Не чета вашему искусству, я имею в виду. Ричард перегнулся через кухню, взял со стойки еще сырую тряпицу. Бросил ее в раковину. – Не знаю, Жюль, служит ли моя живопись меркой, с какой тебе следует подходить к твоей собственной работе. Боюсь, лучшие мои годы уже позади. О, у меня есть последователи… довольно неистовые последователи, осмелюсь заметить. Но они… они не от мира сего. Говоря, Ричард порылся в винной стойке, достал вино и, вонзив ноготь большого пальца глубоко в пробку, откупорил бутылку. – Достань пару бокалов, – произнес Ричард, указывая на другую полку. Жюль достал и, когда Ричард разлил вино, сделал глоточек из своего бокала. У вина был насыщенный, сладкий вкус, и оно отдавало… землей. Жюль подумал, может, «Амароне». Или одна из тех восточноевропейских марок… – Она собирается предложить тебе остаться. Готовилась к этому уже довольно давно, как я понимаю. Она зачастую так одинока в долгие ночи моего отсутствия. – Да мы только утром сегодня встретились, – выговорил Жюль и принялся пересказывать историю про свое велосипедное несчастье. Ричард прервал его: – Со всеми нами, Жюль, случаются несчастья. – Конечно. Простите. – Надеюсь, ты не считаешь, что я сержусь. – Ричард шумно отхлебнул вина. – Я не сержусь. Только я соображаю. В больницу ты не поехал. Судя по тому, как ты бережешь то плечо… странно, что не поехал. Жюль сделал еще глоточек вина. И выговорил: – Я полагаю. – Да. Полагаю, так и есть. Жюль? Не откажешь ли сделать кое-что для меня? – Сделаю, конечно. – Не включишь ли свет? Выключатель на стене слева от двери, в которую ты вошел. Жюль встал, отыскал выключатель. – Готово, – сказал, щелкнув рычажком, и, сощурившись, глянул через кухню. Ричард, наполняя свой бокал, сам щурился и моргал. Губы его растянулись в улыбку, обнажившую зубы, и он подался вперед, держа на весу бутылку горлышком вперед. Жюль дал ему долить вина в свой бокал. – Тебе это по вкусу пришлось, – проговорил Ричард. – Еще как! Ричард запустил язык в свое вино и вылакал немного. Бросил на Жюля взгляд, какой можно бы счесть оценивающим. – Расскажи мне, Жюль, что ты в данный момент видишь? – Ну, миленькая кухня. – Немного не прибрана. То была правда. Жюль явно прервал запоздалый ужин Ричарда. Розовые (ну, он полагал, что они розовые) мраморные столешницы следовало бы хорошенько оттереть, прежде чем кто-то попытался завтрак приготовить. – Но я не об этом спрашивал. Расскажи, что ты видишь, когда на меня смотришь. Жюль сощурился. – У вас довольно внушительная фигура. Тяжести поднимаете? – Нет. А теперь что про мою кожу скажешь? – Наверное, дело в освещении. Но, похоже, вы мало бываете на солнце. – Это верно. Что-то еще? Жюль отвел взгляд и сделал хороший глоток вина: – Да как обычно. – Понимаешь, со мной тоже небольшое несчастье произошло, – произнес Ричард. Жюль почувствовал, что краснеет. – Однажды. Не совсем несчастье, я полагаю. Хотя и случай с тобой тоже не несчастье. Вот так-то вот. Жюль подумал, а не начинает ли Ричард пьянеть. От замечаний он воздержался, но бокал свой поставил. – В те времена, – произносил Ричард, – я иллюстратором был… дизайнером… вроде тебя. Не на компьютере. Я рисовал обложки журналов, книг и делал иллюстрации к текстам в них, рисуя пером и тушью, иногда углем. Иллюстрации были жуткие. К рассказам о смерти. Жюль припомнил картину с шабашем ведьм, череп на столе и кивнул, заметив: – Могу себе представить. Ричард хлебнул еще вина и вылил остававшееся в бутылке в свой почти опустевший бокал. – Можешь? Жюль… Я могу звать тебя Жюлем? Ты ведь не здешний, так? Не из Новой Англии, я хочу сказать. Нет. Тебя акцент выдает. Но откуда?.. Родился Жюль в Монреале, о чем и сказал. – Канада. Молодая страна. – В сравнении с этой, – хмыкнул Жюль. – Чертовски верно: в сравнении с этой. Как ты тут-то оказался, Жюль? И не надо мне рассказывать, что ты с велосипеда упал. – Школа, – ответил Жюль. – А вместе с этим и Хелен, и свадьба, и работа в «Геральд», и увольнение, и нынешний бизнес. – Впрочем, в детали он не вдавался, даже когда Ричард требовал их, даже когда настаивал на них до неприличия. Могло бы и за рамки приличий выйти, однако Ричард вдруг осекся и умолк. Он смотрел мимо Жюля, вглядываясь в темноту у него за плечом. – Не ждала, что ты вернешься раньше, чем еще через несколько недель, – сказала она. Жюль вздрогнул, повернувшись на стуле. Она стояла у него за спиной в коротком шелковом халатике, распущенном у пояса, прислонясь к косяку двери в коридор. – Я сбежал, – произнес Ричард. – Что случилось? – Рано закончил. Скроуфинчу надоело. |