Онлайн книга «Невеста на уикэнд»
— Уф, — я выдохнула, помимо воли поддавшись эмоциям, и за столом воцарилось молчание. Люся и Римма бросали на меня осторожные взгляды, но пока не спешили ни успокаивать, ни убеждать в маразме Анны Леонидовны. Мне это и не требовалось. Они и так показали свое несогласие с поведением бабы Нюры, ни к чему было усугублять внутрисемейный конфликт. Однако покинуть коттедж мне хотелось отчаянно сильно, несмотря на то, что мне нравился и дом, и люди, жившие в нем, но вздорная старуха портила всё впечатление. — Еще пирожок, Верочка? — спросила меня Римма, заметив, что я бросила взгляд на экран телефона. — Нет, спасибо, — улыбнулась я. — Уже сыта. — Вер, да не обращай ты внимания на бабушку, — все-таки не выдержала Люся. — Мы тебя в обиду не дадим. — Я говорила про пироги, — ответила я и благодарно пожала руку Людмиле. — Всё хорошо, правда. Пусть говорит, что вздумается, мне плевать. — Мне уже не было плевать, но говорить об этом гостеприимным женщинам я не собиралась. — В конце концов, мы с Костей счастливы, и никакая баба Нюра с ее оскорблениями не поколеблет этой данности. — Молодец, — снова заговорила Римма. — Правильная позиция. Люся просто обняла меня за плечи и прижала к себе. После отпустила и поднялась на ноги. — Пойдем, прогуляемся, — сказала она. — Я после разговора с бабулей еще взвинчена, надо немного голову проветрить. — Идем, — согласилась я. — Только недалеко, скоро мужчины приедут. Вот не хотелось мне оставлять шефа наедине с престарелой аферисткой. Не потому, что она может ему что-то на меня наговорить — за это я не опасалась. У нас с шефом были не те отношения, чтобы бояться языка бабы Нюры. Но не хотелось, чтобы она вынудила его крутиться вокруг себя, и мешала нашему отъезду. Повторюсь, покинуть коттедж мне хотелось всё сильней. — Да мы рядышком, — пообещала Люся. — Увидим, когда появятся. И мы направились к калитке. Когда я обернулась, то увидела в окне первого этажа лицо Анны Леонидовны. Взгляд не разглядела, но почему-то была уверена, что она злорадствует. Может и почуяла, что все-таки достала. Да и черт с ней. И с этой мыслью я покинула территорию коттеджа вслед за Люсей. Она направилась по улице, по которой мы приехали с Костиком. Наверное, по этой дороге вернуться и наши мужчины. Наши… Я тихонько хмыкнула от этой мысли. Вроде бы моего мужчины тут, как реальной сущности, не имелось, но Колчановский всего за два дня успел утвердиться в этой роли. В любом случае, воспринимался действительно моим. Я покачала головой — плохо. Очень плохо, Вероника Андреевна. Надо перенастроить восприятие. Не стоит ассоциировать эти выходные с шефом, иначе в голову лезут поцелуи, объятия, милые глупости и даже эротический сон. Нет уж. Это всё по сюжету разыгранной пьесы. Нужно думать про бабу Нюру, про то, что по вине Костика меня опускают два дня подряд, и что он, в общем-то, это позволяет, раз не закрыл бабушке рот раз и навсегда, сказав прямо, что Карина ему не сдалась даже на блюдечке с золотой каемочкой. Хотя… Тут я немного накидывала на шефа. Пусть и не прямо, но он раз сто повторил, как влюблен и счастлив. Но! Надежд настырную пенсионерку не лишил. Сегодня полюбились, завтра разбежались. Нет, виновен и точка. Лучше уж обида, чем сердечки в глазах. Верно говорю? Абсолютно. Кто права? Вера права. Аминь. — Ты все-таки обиделась, — заметила Люся, поглядывавшая на меня время от времени. — Не на вас, — ответила я. — Понимаю. Очень неприятная ситуация… — Они? — перебила я Люсю, не желая развития темы хамства Анны Леонидовны. Мадам Полякова посмотрела вперед и кивнула. Я ощутила, что с плеч медленно сползает гора. Даже не думала, что так сильно обрадуюсь появлению Костика. Я уже почти ощущала запах салона его авто и скорое возвращение в мою уютную крепость — съемную квартиру. И никакого тебе вранья, ни вредных бабок, ни ночных воплей, ни поцелуев, ни тигрика… Тьфу. Остановимся на вранье и бабках. Мы шагнули с дороги, пропуская уже знакомый пикап. Дядя Миша бибикнул, приветствуя нас, а из кузова нам улыбались адвокат, бизнесмен и Черчилль. Последний выглядел самым счастливым. Его язык реял по ветру, собирая пыль дорог и нагретый солнцем воздух. Я помахала Чилику рукой, чувствуя в нем родную душу. Он радовался возвращению домой, я уже почти тоже. Вместо Черчилля мне ответил Колчановский, махнув в ответ. — Угомонился, — хмыкнула Люся. — Намордник сняли. Большой, а дурень. — Костик у меня такой, — машинально произнесла я и опомнилась: — Ой. Люся шлепнула меня по плечу и хохотнула. После показала оттопыренный большой палец — ей шутка понравилась. Правда, я не шутила, но ладно. Мы развернулись и побрели вслед за пикапом, уже въезжавшим в ворота коттеджа. — Сейчас появятся, — сказала Люся. — Только барбоса в вольер затолкают. Я вчера видела этот вольер. По площади, наверное, как вся моя квартира, может больше. Кроме Черчилля там еще обитали его сотоварищи: Рузвельт и Сталин. В кличках собак чувствовалась невидимая длань бывшего учителя истории — дяди Миши. «Большая тройка» в доме — опасаться нечего. Чилик, Рузик и Йося, так-то. — Идем к дому. Я бросила взгляд на Люсю и кивнула. Меня ожидала эпохальная встреча с «возлюбленным». Он появился у дверей коттеджа почти одновременно с нами. Раскинул руки, и я с писком кинулась ему на шею. Колчановский поймал мои губы, но обнимать в ответ не торопился. — Котик не обнимет тигрика? — надулась я. — Не соскучился? — Очень соскучился, — возразил Костик. — Но сначала помою руки, потом затискаю тигрика, чтобы он не рычал на котика. — Р-р-р, — ответила я, и шеф уткнулся носом мне в шею: — Мур-р-р, — замурчал он, и я сама отстранилась, было щекотно. Погрозив шалуну пальцем, я дозволила: — Иди уже. Хотя коты обычно языком умываются. — Вот-вот, — согласился Костик. — А тебя из ванной не вытащить. Сказав это, он скрылся в доме, а я уселась на скамеечку перед домом, ожидая возвращение «благоверного». Однако время шло, а он всё не появлялся. Люся ушла вслед за Александром, дядя Миша тоже скрылся в доме. Я подумала, что надо помочь Римме накрыть на стол… и, войдя в дом, прошла мимо кухни. Там уже суетилась Люся, и я решила, что двух женщин вполне хватит. Нет, я не бежала от помощи, но внутреннее беспокойство заставило меня подняться на второй этаж и приблизиться к дверям нашей комнаты… — Она назвала меня старой перечницей, — хлюпала носом баба Нюра. — Представляешь? А что я такого сказала? Пьянство — это грех. А она ведь будущая мать. Костенька, тебе нужно лучше приглядеться к этой девушке… Вот это я и сказала, а она ответила, что я не знаю, с кем связалась, и что близко тебя не подпустит к Саше с Люсей. — Что-то еще, бабуль? — ровно спросил Колчановский. |