Книга Серебряный берег, страница 20 – Мария Морозова

— Он огромен, — прищурился блондин.

— Плевать.

— Тогда можете отработать прямо мне, — внезапно предложил мужчина и, прежде чем я успела возмутиться, добавил: — Мне как раз нужен секретарь.

— Просто секретарь? Без всяких… дополнительных обязанностей? — спросила, хорошо понимая, чего действительно может хотеть мужчина.

— Без. Вы зря считаете меня таким подлецом, Маргарита.

Можно ли ему верить? Не знаю. С одной стороны, не вижу ни масляного взгляда, ни двусмысленной улыбки. Но этот человек мне совершенно незнаком. Впрочем, попытается принудить к чему-то, хорошо почувствует на своей шкуре огненный темперамент Маргариты де Миль.

Он протянул мне руку, предлагая договор.

— Согласна, — выдохнула и схватила протянутую ладонь…

— Скажи, ты могла бы меня назвать вспыльчивым человеком? — задумчиво спросила у подруги за завтраком.

— Да, могла бы, — спокойно ответила та.

— Серьезно? — от удивления чуть не подавилась йогуртом.

Вообще я считала себя спокойной, даже в чем-то робкой женщиной. А тут такие заявочки.

— А тебя это удивляет? — хмыкнула Лена. — Нет, обычно ты очень мирная и тихая. Но если тебя довести, это все, спасайся кто может.

— Да?

— Да. Вспомни, как мы еще до моего отъезда ходили в ЖЭС перерасчет какой-то требовать. И как ты орала, когда нас в пятый раз отфутболили в кабинет, из которого мы пришли. Они же там все по стеночке после этого ходили. А сосед этажом выше, который слушал музыку в двенадцать ночи? Один визит разозленной Рогозиной, и он стал как шелковый.

Я хмыкнула. Вообще-то да, разнос тогда им устроила знатный. И теперь мама всегда посылает меня решать проблемы с ЖКХ. А сосед до сих пор называет только по имени-отчеству.

На самом деле, я не люблю злиться. Меня из-за этого бросает в жар, сердце начинает колотиться как сумасшедшее и становится трудно дышать. Несколько раз от сильных эмоций даже поднималась температура, что побудило родителей в двенадцать лет отвести меня к врачу. Седоусый доктор не нашел патологии, списав все на реакцию организма на выбросы адреналина, прописал пить успокоительные капли и учиться контролю эмоций. Поэтому я с детства привыкла держать их при себе и решать конфликты мирным путем. Но это помогает не всегда.

— Наверное, ты права… — пробормотала задумчиво, глядя куда-то в окно.

Да, я действительно могу быть яростной, вспыльчивой и эмоциональной. И эмоции, виденные мной во сне, вполне могут быть моими собственными. К тому же, то самое ощущение удушливого жара знакомо очень и очень хорошо. Но это никак не приближает к ответу на вопрос, что же происходит. Я только больше и больше путаюсь.

— Мне сегодня нужно будет съездить в Бордо. В мой любимы магазин приехали саженцы сирени. Давно хочу ее на участок. Поедешь со мной?

— Поеду, — в голову внезапно пришла интересная мысль. — Только не в магазин. Хочу в музей зайти. Глянуть кое-что, по местной живописи. Может вернусь в Москву, статью напишу. Мне надо для аспирантуры.

— А-а-а, — протянула подруга, которая не особо разбиралась в вопросах искусствоведения. — Можем вместе сходить.

— Да нет, я быстро. Тем более, ты их не очень любишь. Просто подбрось меня к музею.

— Ладно, — согласилась Лена. — Подброшу.

Мы приехали в город, договорились, где и когда встретимся, и разбежались. Подруга направилась за сиренью, а я — в прохладное музейное нутро.

Побродив немного по музею, решила, что смотрительница из зала, посвященного истории региона, вполне мне подходит, и направилась к ней, навесив на лицо самую дружелюбную улыбку.

— Добрый день. Могу я вас побеспокоить?

— Да, мадемуазель, — улыбнулась та. — У вас есть вопросы?

— Да. Я живу в городе Монтле на побережье. Вероятно, вы знаете, что там есть замок, Шато-де-Риссар.

— Разумеется.

— И я хочу узнать, есть ли у вас в музее что-нибудь, связанное с его историей.

— Да, Шато-де-Риссар — один из самых хорошо сохранившихся замков нашего региона. К сожалению, посторонних туда не пускают, но это понятно, ведь там живут его хозяева.

— Семья де Риссар, так?

— Совершенно верно. Их род ведет свою историю еще со времен Ричарда Львиное Сердце. В двенадцатом веке де Риссары построили замок на побережье и поселились в нем. Есть версия, что причиной этого стала немилость одного из королей, ведь этот район в то время был совсем не обжит и считался глухим захолустьем, больше подходящим для ссылки, чем для жизни аристократа. Однако род де Риссар закрепился здесь и больше не покидал этих мест. Сейчас де Риссары ведут достаточно спокойный и уединенный образ жизни, не вынося ее на обозрение окружающим. Участвуют в различных благотворительных проектах. Например, на их деньги несколько лет назад было отремонтировано детское отделение больницы в Аркашоне. Саму больницу, кстати, тоже строил один из Риссаров.

— А у вас есть экспонаты, связанные с ними?

— Идите за мной.

Женщина подвела меня к одному из стендов.

— Эта часть посвящена истории Аркашона и его окрестностей. Здесь нет никаких вещей из замка, кроме вот этих книг. Они переданы в коллекцию музея Анри де Риссаром в тысяча девятьсот пятьдесят втором году. Вы знаете, Аркашон был популярным курортом у представителей творческой интеллигенции. И книги были подарены семье в разное время непосредственно их авторами. Это Франсуа Мориак и Пьер Бенуа, де Эредиа, а вот сборник новелл Марселя Эме.

Я с умным видом покивала головой, хотя некоторые имена впервые слышала. А женщина продолжала:

— Кроме того, здесь есть набросок замка, принадлежащий кисти Анри Тулуз-Лотрека. Художник проводил зимы в Аркашоне. А вот фото. Оно сделано в тысяча девятьсот двадцать третьем году на церемонии открытия той самой больницы. И на нем можно увидеть одного из де Риссаров, графа Гийома.

Услышав среди писателей и художников фамилию Бриана, я встрепенулась и подалась вперед. На старой, немного расплывчатой черно-белой фотографии были запечатлены трое мужчин на фоне больничного крыльца. И хотя фото было некачественным, узнать графа де Риссара оказалось совсем не сложно.

— Как же они похожи, — пробормотала я.

— Похожи?

— Да. Бриан де Риссар и его прадед, надо полагать.

— О, — оживилась женщина. — Вы знакомы с Брианом де Риссаром?

— Немного, — смутилась я.

— Да, он действительно похож на своего предка. Все же порода, она чувствуется.

— А что известно о женщинах этой семьи?

— Крайне мало, — вздохнула смотрительница. — Портреты дам если и сохранились, то только в коллекции замка. А история не сохранила их имен.