Онлайн книга «Клиническая ложь»
|
– Тогда почему он так напуган? – Причин может быть множество. К примеру, в нашей базе его нет, но это вовсе не означает, что он чист. Во-первых, не все сведения о преступниках доступны в централизованном порядке… – Судя по его возрасту, если он и сидел или проходил по каким-то делам, то случилось это недавно. В последнее время, насколько я понимаю, вся информация заносится в электронную базу? – Хорошо, а как насчет такой версии: он раньше не привлекался, но что-то все-таки натворил и теперь опасается последствий? Этот вариант вы рассматривали? – Да, но… – Но что? – Ну не похож паренек на бандита, что хотите со мной делайте! – Почему именно – на бандита? Может, он какую-то мелочь… С другой стороны, – тут же перебила сама себя Алла, – почему он тогда так сильно боится? – Вот именно! – Ладно, что вы хотите, чтобы я сделала? – Поговорите с ним! – Но вы же уже разговаривали! – Да, но я не умею допрашивать людей так, как это делаете вы, Алла Гурьевна! – Да ну? А мне казалось, что у вас отлично выходит: порой вы приносили мне такую информацию, какую не сумел бы добыть ни один из моих коллег! – Мне не нужны ваши коллеги, мне нужны вы. Ах, как же Алла мечтала услышать эти слова, только в несколько ином контексте! – Хорошо, поговорю, – улыбнулась она. – Но вы, сдается мне, не закончили? Давайте, Владимир Всеволодович, выкладывайте, что вы еще недоговорили! – Ну-у… Ладно, у меня и в самом деле есть вопрос. Скажите, Алла Гурьевна, допустим, на человека совершен наезд – должно ли быть возбуждено уголовное дело? – На пешеходном переходе? Или ваш знакомый нарушил правила? – Ни то ни другое: все случилось в парке, и наезд совершил велосипедист. – А пострадавший? – Сломал шейку бедра. – Велосипедист ему помог, вызвал «скорую»? – Нет, он скрылся с места происшествия. – Это отягчающее обстоятельство, но если потерпевший не погиб… Послушайте, Владимир Всеволодович, мы же не гипотетически разговариваем, да? – Отнюдь. Случай имел место быть, но уголовное дело не возбудили. Это нормально? – Всякое случается. Если пострадавший договорился с велосипедистом полюбовно… – Он не договаривался, а мужика на велике так и не нашли. Вернее, никто и не искал: решили, раз дедушка пожилой, ему могло привидеться, почудиться… – Вы беседовали с потерпевшим? – Он умер. – В результате случившегося? – Кто ж теперь скажет? – Имя и фамилия потерпевшего? – Аркадий Андреевич Рукояткин. Алла достала блокнот и записала данные. – Я постараюсь что-нибудь разузнать, – пообещала она. – Он ваш друг? – Ну… скажем так – друг друга. – Ясно. Еще чаю? Некоторое время они болтали, и это было упоительно! Мономах описывал последние случаи из своей практики, а Алла, в свою очередь, поведала ему о деле, которое ведет, – без лишних подробностей, само собой. – Так вы нашли вторую девушку? – спросил Мономах. – Соседку погибшей? – Пока нет. Она выписалась со старого места жительства, но мы не знаем, где она теперь прописана. Возможно, из-за путаницы с документами, ведь дело недавнее – не исключено, информация где-то зависла. Но мы обязательно ее отыщем! Зазвонил телефон, и Мономах увидел на экране странный незнакомый номер. – Я говорю с Владимиром Всеволодовичем Князевым? – раздался в трубке вежливый, приятно грассирующий голос. – Да, – ответил заинтригованный Мономах. Ему иногда звонили пациенты: хоть политика больницы и не допускала раздачу личных номеров врачей, они как-то умудрялись иногда их заполучить. – А я с кем… – Меня зовут Борис Ильич Горин. – Вы – душеприказчик Рукояткина! – Верно. Вы мне звонили, и, я так понял, дело серьезное? – Дело в том, что ко мне случайно попал Капитан. – Что значит – случайно попал? – Честно говоря, мне сейчас не вполне удобно говорить… – Я приезжаю в Санкт-Петербург послезавтра. Вы сможете со мной встретиться, скажем, в пятницу, часиков в восемь вечера? – Конечно! – Вот и чудесно! Буду ждать с нетерпением. – Владимир Всеволодович, кто такой Капитан? – поинтересовалась Алла, когда Мономах повесил трубку. – Он имеет отношение к делу, о котором вы просили меня разузнать? – Да, но мне не хотелось бы это обсуждать, Алла Гурьевна, – во всяком случае, пока я не удостоверюсь, что там действительно есть что обсудить! * * * – Я нашел Марию Ладогину! – радостно объявил Белкин, влетая в кабинет Аллы. Она поглощала салат из пластикового контейнера и едва не поперхнулась кукурузой от неожиданности. Прокашлявшись, она спросила: – Где вы ее нашли, Александр? – В городском патологоанатомическом бюро! – Черт! – Ага. Мы-то надеялись, что она жива… – Что ж, – накрывая контейнер крышкой, пробормотала Алла, – тогда надо ехать. Кстати, вы уверены, что это именно Ладогина? – Ее опознали по фотографии. Она числилась как неизвестная, так как при ней не нашли документов. Есть, конечно, маленький шанс, что это ошибка, но… – Едем! Алла не сомневалась, что в городском патологоанатомическом бюро не станут всерьез разбираться, от чего умерла неизвестная девушка, – возможно, они даже вскрытия не проводили, либо дожидаясь, пока ее разыщут родственники, либо надеясь на полицейские запросы. Однако она ошиблась. – Ваша? – спросил патолог, приподнимая с тела одноразовую простыню. Алла вгляделась в мертвое лицо: сомнений не оставалось, это Мария Ладогина. А еще она заметила Y-образный разрез, начинающийся над ключицами покойной, – выходит, вскрытие все же делали. – Наша, – вздохнула она. – Странно, смерть-то не криминальная, – пожал плечами патолог. – Что выявило вскрытие? – Сердечный приступ. – У такой молодой? – Ну, она вела не самый здоровый образ жизни, – снова пожал плечами патологоанатом – похоже, он на все привык реагировать подобным образом. – Курила, выпивала, а сердчишко-то у нее слабенькое было. Дистрофия миокарда – самая незначительная из ее проблем. Даже если бы образ жизни девчушки соответствовал ее заболеванию, рано или поздно ей могла потребоваться пересадка… Так что ничего удивительного! |