— Одну, на четверых, — решила Таша. Уложив Лив на скамью у ближайшей стены, расчеркнула пером вдохновенную закорючку. — Два ужина… один без мяса. Но позже. А лекарь у вас есть?
— Я немного обучался знахарству, — скромно ответил трактирщик.
— Сможете осмотреть этого юношу? Мы нашли его на дороге без сознания…
— Хорошо, — кивнул цверг. — А с девочкой что?
— Лив… спит, — Таша поколебалась секунду. — Не могли бы вы и её осмотреть?
— Конечно, — невозмутимо откликнулся трактирщик.
Таша, попытавшись благодарно улыбнуться, скинула с головы надоевший капюшон.
— Да, и скоро сюда должен прибыть дэй, — сказала она. — Ему за тридцать, темноволосый, в чёрной фортэнье. Наверное, спросит меня. Скажете ему, где моя комната?
— Конечно… Фаргори-лэн, — заглянув в гостевую книгу, господин Ридлаг выложил ключ на мраморную столешницу. — Я осмотрю ваших спутников чуть позже.
Совершив натуральный обмен ключа на пару монет, Таша вновь подхватила сестру на руки и поднялась наверх. Слуга, несший мальчишку, тенью последовал за ней.
Опознав нужную дверь, Таша кое-как отперла её одной рукой. Вползла внутрь; опустив сестру на ближайшую койку, встряхнула руками, нывшими от непривычной тяжести, и оглядела маленькую комнату в поисках светильника.
— У нас только свечи, — голоском неожиданно высоким и нежным, точно переливы флейты, заметил слуга.
Цверг бережно уложил мальчишку на соседнюю кровать. Достал свечу из ближайшей тумбочки, сгрёб со стола огниво — и, когда неверный огонёк рассеял мрак, снял капюшон.
Заставив Ташу изумлённо моргнуть.
Женщина?..
— Их надо раздеть. — Служанка откинула за спину полы мокрого плаща. Говорила она с небольшим акцентом, но бегло и абсолютно свободно. — Одежду повесим внизу, рядом с огнём, за пару часов высохнет… и вашу тоже. Раздевайте девочку, а я займусь мальчиком. Его и отмыть не мешает — кровь, грязь, ужас! Что такое с ним делали? Бедняжка!
Лицо её было круглым, с гладкой белой кожей, темноглазым и пухлогубым. Рыжие волосы, вьющиеся на висках, собраны в косу. Женщина в теле, что лишь подчёркивало длинное серое платье и простенький белый фартук — но в её случае это смотрелось скорее достоинством.
— Ожидали увидеть бороду? — заметив Ташин взгляд, фыркнула служанка.
— Нет… просто… не знала, что женщины-цверги так красивы, — честно ответила Таша.
— Да будет вам, — служанка польщённо поправила фартук. — Раздевайте девочку, а я мальчиком займусь.
Таша покосилась на подобранного незнакомца:
— А раздевать…
— Надо всё снять, всё! Не то застудят себе чего-нибудь важное. А сверху одеялами накроем.
Таша кивнула, признавая её правоту — и, старательно не глядя в сторону соседней койки, стала выпутывать Лив из тяжёлого, липнувшего к коже плаща.
Спустя пар минут, подоткнув мальчишке одеяло, служанка удовлетворённо вытерла мокрые руки о фартук.
— Вот и всё, — подытожила она. — Пойду, принесу вам воды. Пока отмокать будете, я одежду развешу.
— А у вас разве нет водопровода? — удивилась Таша.
— Есть, почему же. Но из кранов холодная идёт, а вам же горячую надо, — служанка уже шла к двери. — Вся магия, что нагревателей, что светильников, вчера иссякла с чего-то, а никто из колдунов никак не найдёт времени прийти и восстановить. Ничего, на выходных ученики Школы господина Оррака на практику должны заглянуть…
Канделябр пришлось водрузить на край раковины. Хорошо хоть два ведра воды оказались действительно горячими. Когда над ванной завился водяной пар, Таша наконец скинула плащ и стянула раздражавшее мокрое платье, вручив их служанке — и заставив ту вскинуть бровь:
— Бельё не носите?
— Ношу, — Таша растянулась в горячей воде, запрокинув голову и намочив волосы. Живительное тепло медленно расползалось по телу от кончиков пальцев до самой макушки. — В особые дни.
Служанка скатала плащ и платье в единый мокрый куль.
— То-то я смотрю, вы плащ не снимаете, — заметила женщина с плохо скрываемым осуждением. — Мокрый шёлк-то, поди, всё облипает…
Таша только зевнула.
Не объяснять же, что при перекидке любой предмет одежды становится обузой.
— Извините, — лениво жмурясь, сказала она вместе этого, — я давно хотела спросить…
— Да?
— Цвергка, цвергиха или цвергесса?
Служанка, хмыкнув, толкнула дверь ванной.
— Лучше просто Нирулин.
Вдоволь погревшись, Таша закуталась в полотенце и вернулась в комнату: под аккомпанемент возобновившегося ливня, яростно колотившегося в ставни.
— Мальчика я обмыла, — доложила Нирулин. — Господин Ридлаг просил передать, что с обоими всё в порядке, признаков проклятия или иной вредоносной волшбы нет. Но как проснутся, пусть выпьют это, да и вам не помешает.
Таша с любопытством взяла одну из трёх глиняных кружек, стоявших на тумбочке. Горячий, чуть дымящийся напиток был приятного бежево-золотистого цвета.
— Что это? — спросила она у служанки.
— Парки. На основе молока, мёда, цветочной пыльцы… и кое-каких травок.
— Безобидных, надеюсь?
— Я этим дочку свою лечу! — служанка обиженно фыркнула. — Три годика ей.
Принюхавшись, Таша действительно опознала молоко и мёд, а также смесь трав и цветов: родиолу, заманиху, листья земляники, зверобой, цикорий, шиповник… и, похоже, много всего другого. Поднесла кружку к губам, глотнула — и поняла, что питьё восхитительно вкусное; стоило же отпить ещё немного, как усталость и сонливость словно рукой сняло.
— Здорово! — выдохнула Таша в искреннем восхищении. — А как это делают?
— Не знаю.
— А у повара можно узнать?
— Он тоже не знает, поверьте. Парки варят в Камнестольном, доставляют сюда в бочках. Нам остаётся только подогреть… хотя парки и в холодном виде целебных свойств не теряет, — Нирулин склонила голову. — Ужин сейчас нести?
Живот заискивающе мурлыкнул.
— Давайте, — махнула рукой Таша. — Один.
— А второй?
— Он для моего спутника, когда он подойдёт.
— Хорошо, сейчас принесу.
Таша села на кровать. Оглядела комнату, где на четыре койки приходилось две тумбочки; под окном приткнулся небольшой стол с задвинутым под него табуретом, у двери — пошарпанный шкаф для одежды. Учитывая, что размеры комнатки были довольно скромными, свободного места в ней, по сути, не было.
Следом взгляд обратился к закрытому окну.
Сколько они ехали — час, больше? И сколько нужно времени, чтобы пройти это расстояние пешим?..
