— Да успокойтесь же! — утерев кровь под носом, Джеми помог Таше встать. — Биться головой о стену уж точно не лучшая иде…
— А ну вон из моего дома! — взревел мужик, наконец отступив назад. — Лекарь им нужен! Вон, живоглоты демоновы, чтоб вас…
— Можешь растыкать уши, Таша, — разрешил Джеми, выслушав ораторию из пары десятков просторечных ругательств. — Зачем так нервничать, господин хозяин дома? С чего вы взяли, что мы «живоглоты», под коими, думаю, подразумеваются эйрдали?
— А кто ж ещё, прилично одетый, посреди ночи в чужой дом врывается? — мужик возмущённо взмахнул топором. — И девчонка твоя явно давно душ ничьих не пила, вон бледнющая какая!
— Во-первых, на дворе уже почти утро, а во-вторых, Таша больна! Я же сказал, нам нужен лекарь!
— Да конечно! Вам стоит только из-за стенки этой выйти, тут вы и…
Топор озадаченно застыл в полузамахе.
Видимо, его обладатель всё же сообразил, что «живоглоты» стенку воздвигли сами, ушли за неё добровольно, а высовываться, чтобы устроить обитателям дома «тут вы и», как-то не спешат.
— И что здесь творится?
Таша обернулась.
С порога спальни на место действия довольно-таки скептично взирала молодая женщина. Высокая, изящная, точёная, как статуэтка драконьей кости. В глазах растаяли лепестки незабудок, волосы в робкой рассветной мгле отблескивают золотом; на висках серебринки седины — странно даже, откуда, она ведь так молода…
Крик женщины на кровати стих так быстро, словно ей пригрозили плетью.
Мужик робко опустил топор.
— Да вот, — проговорил он даже как-то заискивающе, — ввалились невесть откуда и твердят, что не эйрдали. Лекарь им, мол, нужен. Кто они, а, мам?
«Мам»?..
Незабудочный взгляд наконец удостоил ребят своим безраздельным вниманием. Скользнул по Джеми, задержался на Таше. Потом — на её глазах.
А следом женщина кивнула ей как-то… понимающе, что ли? Так, неожиданно встретившись за сотни миль от дома, приветствуют друг друга земляки. Так приветствуют своих.
Потому что своих оборотни узнавали всегда.
«Люди могут счесть тебя человеком, — вспылил в памяти мамины слова. — Но мудрый оборотень всегда увидит кошку в твоих глазах».
— Они не эйрдали, это точно, — проговорила женщина. — Обычные люди… почти. Отложи топор, Лир, так и зашибиться ненароком можно. Как и зачем вы к нам пожаловали, ребятки?
Она сказала это почти ласково — но не ответить рискнул бы только самоубийца.
— Мы пришли через зеркало, — смущённо отрапортовал Джеми. — Нам нужно было срочно попасть в Пвилл.
— Вот как, — её тонкая бровь чуть изогнулась. — Откуда и почему именно сюда?
— Из Белой Топи. Мы сами не знали, что сюда попадём, нас сюда направили.
— Кто направил?
— Отец Кармайкл.
Показалось — или она действительно в лице изменилась?..
— Хм, — изрекла женщина.
— Арон Кармайкл, — прошептала Таша, повиснув на Джеминой руке: всё вокруг плыло в странном мареве. — Дэй. Просил сказать, что мы от него.
— Волосы русые, почти тёмные, — решил помочь Джеми, — глаза светлые, цвет меняют. Где-то за тридцать, и такой… э… стройный.
Женщина провела указательным пальцем снизу вверх по переносице.
— Не помните? — отчаянно спросил Джеми.
— Конечно, помню, — с неожиданной усмешкой откликнулась хозяйка дома. — Прекрасно помню.
— Ещё б не помнить! — в голосе её сына просквозило внезапное благоговение. — Да мы с Мэл на него до конца дней своих молиться будем! Верно говорю, Мэл?
Женщина на кровати — видимо, Мэл, — перекрестилась; и у Таши возникло смутное подозрение, каким образом Арон познакомился с обитателями этого дома.
— Как есть верно! — торжественно подтвердила Мэл. — Если б не он, лежать бы нашей Кирочке сейчас в земле сырой! У ней пуповинка при родах вокруг шейки трижды обернулась, бабка повивальная только руками развела…
— Мы с Мэл в слёзы, а мама за целителем побежала. — Лир прочувствованно грохнул топор на пол под кроватью. — А святой отец в ту пору, слава Богине, проездом в Пвилле был, и, слава Богине, случайно ей по дороге встретился… у него на руках наша Кирочка свой первый крик и издала.
Ну да.
Как я и думала.
Мать Лира в задумчивости накручивала на палец прядь медовых волос.
— Как он меня убедил, что сможет помочь, — проговорила она, — до сих пор понять не могу…
— Не вы одна, думается, — пробормотал Джеми.
— …но, наверное, до конца жизни не расплачусь за то, что убедил. — Женщина чуть улыбнулась. — Что ж, я Тальрин Ингран. Это мой сын Талир и Мэлли, его жена. Вас как величать, молодые люди?
Молодые люди послушно представились. Предусмотрительно добавив после «Таши» и «Джеми» фамилию «Кармайкл».
Тальрин прищурилась:
— Выходит, вы его…
— Дети, — хором подтвердили они.
В конце концов, посвящать госпожу Ингран в тонкости неродственных связей их дружной компании было бы слишком долго.
— И Арон вас…
— Да, усыно…
— …доче…
— …рил. — Джеми в панике подхватил Таша, почти осевшую на пол. — Можно мы у вас побудем, пока отец не подъедет? Таше очень плохо.
Казалось, Тальрин это удивило.
— Арон тоже прибудет сюда?
— Должен к вечеру быть.
Хозяйка дома кивнула: со странной улыбкой, на миг словно солнышком озарившей её лицо.
Впрочем, к сыну она обернулась уже без улыбки
— Лир, постели девочке в детской, — велела она. — Значит, вам нужен лекарь?
— Да, и срочно!
— Идём, я вас провожу.
— Мам, рано ещё…
— Ничего, разбудим.
На этом месте Таша со спокойной душой провалилась во тьму бессознательности.
…кап…
…кап.
Она одна во тьме. Сидит на краю обрыва в никуда, и с кончиков её пальцев капает вода, слезами срываясь во мглу.
…кап…
Вода с мелодичным звоном разбивается о незримое дно.
Откуда вода? Дождя ведь нет…
…кап.
Она поднимает руку.
Она смотрит на свою ладонь.
Она смотрит во всепоглощающий мрак: сквозь прозрачную плоть и хрустальные кости, сквозь бесцветную кожу, обращённую льдом — который тает, тает…
— Таша!
Кончики пальцев уже исчезли, обращённые в водяную пыль.
