Книга Мор, страница 40 – Лора Таласса

Мне нечего возразить. Я даже не знаю, прав он или просто нашел подходящие слова, благодаря которым кажется, что он прав.

Но я не собираюсь заниматься психоанализом.

– Уговорил, – я делаю глоток из кружки и поднимаю на Мора глаза. – Смотри, сколько влезет.

Его взгляд остается невозмутимым.

– Ладно.

Я уже хочу отвернуться, потому что это жутко странное ощущение, когда кто-то откровенно тебя оценивает, но – нет, постой-ка. Если он на меня пялится, почему мне нельзя? Я тоже буду.

И я разглядываю – начинаю с изогнутых зубцов золотой короны, перехожу к темной рубашке и дальше, к мягким кожаным ботинкам. Перевожу взгляд на кисти рук – у него на редкость изящные для мужчины руки.

Ну, разумеется, Сара. Все в нем изящно и привлекательно. Это ты, ворона, только сейчас начинаешь различать детали.

Заметив мой испытующий взгляд, Мор улыбается и – чем хотите поклянусь – слегка расправляет плечи.

– Ну и как, нравится тебе то, что ты видишь? – спрашиваю я. Предполагалось, что вопрос прозвучит вызывающе, но выходит больше похоже на то, что я напрашиваюсь на комплимент.

– Твоя внешность странно радует глаз.

Как и все сентенции Мора, эта тоже вызывает противоположные чувства. У меня закипает кровь, и все же это… радует глаз? Радовать глаз может картина. Да еще и странно?

Женщине не полагается странно радовать глаз. Она должна быть сногсшибательной, взрывающей мозг, потрясающей стервой, которую невозможно выбросить из головы.

Мор хмурит брови.

– Я не ожидал, что… что буду получать удовольствие, глядя на тебя – так же, как не ожидал, что могу увлечься вашей едой или пристраститься к спиртным напиткам.

Я делаю еще глоток чая.

– А чего ты ожидал?

– Что останусь непоколебимым и безразличным ко всему человеческому.

Это должно бы наполнить меня надеждой, что Мора все же тронули эти вещи, и в самом деле наполняет, но… я прикусываю губу. Подвох в том, что это двусторонний процесс. Я влияю на его отношение к смертным, но и он в той же мере влияет на мое отношение к всадникам.

– Ты еще ни разу не упомянул Бога, – говорю я.

Мор определенно озадачен.

– Ты постоянно твердишь, как ненавидишь нас, людей, что твоя работа – всех уничтожить, как это стыдно полюбить то же, что любят они, – но за все время ты ни в одном разговоре не упомянул Бога.

Мор хмурится сильнее.

– А зачем мне это?

Я пожимаю плечами.

– Разве ты не поэтому здесь? Божья кара?

– Дело не в Боге, – спокойно отвечает Мор. – Виной всему лишь сами люди и их вредоносная натура.

Подняв ветку, я рассеянно ворошу дрова, так что огонь шипит и выбрасывает снопы искр.

– Просто я думала, что за твоим существованием стоит Он.

Всадник прищуривается.

– Мне не следует обсуждать с тобой причины, по которым я здесь.

– Так Бог точно существует? – не унимаюсь я. – И он мужчина? И он отправил тебя сюда?

Он ничего такого не говорил, но и не стал отрицать, когда я это сказала.

– Сара, – в голосе Мора слышится раздражение, – ты и сама, конечно, знаешь, что существует нечто помимо этого смертного мира. Разве я – не достаточное тому доказательство?

Ну, да, конечно, но он мог бы подтвердить это – как говорится, для протокола.

– Что же касается пола, – продолжает Мор, – то лишь слабый смертный разум мог измыслить высшее существо, а затем набраться наглости изобразить его себе подобным, да еще и наделить его полом.

На этом Мор не заканчивает.

– Бог не мужчина и не женщина. Он – нечто совершенно иное.

– Тогда почему ты используешь местоимение мужского рода? – спрашиваю я.

– Потому что так делаешь ты.

Я бросаю на него насмешливый взгляд.

– Откуда я знаю английский? – продолжает он. – Почему вооружен луком и стрелами? Почему ношу доспехи и выгляжу, как человек? Мне, как и Богу, была придана некая форма, которую вы в силах постичь.

– Но это, – он показывает на свое тело, – совсем не то, что я есть на самом деле.

– Не… то? – это у меня в голове никак не укладывается.

– Я – мор, Сара, – тихо говорит он, – не человек, не мужчина. Я наделен телом, голосом и разумом не потому, что мне это нужно, а ради вас.

Не буду врать, это – самый странный разговор, какой у меня случался в жизни.

– Значит, – делаю я окончательный вывод, – Бог – не мужчина.

Мор кивает.

– Тебя это, кажется, удивляет.

Правда?

Я неловко ерзаю.

– Да нет, не удивляет. Просто это как-то…

– Как-то что? – спрашивает Мор, когда неоконченная фраза повисает в воздухе. Редкий случай: в кои-то веки он хоть в чем-то готов мне открыться.

– Не знаю, – честно говорю я, поворошив угли веткой, которую все еще держу в руке. – Бог – Он или Она, а может, Оно – даже христианский?

В конце концов, Четыре Всадника упомянуты в Библии.

Мор одаривает меня уничижительным, сверху вниз, взглядом.

– Вечно вы, смертные, со своими ярлыками. Бог не христианин – точно так же, как он не иудей, не мусульманин, не буддист и не кто-либо еще. Бог есть Бог.

И кого, скажите, удовлетворит такой ответ?

Откинувшись назад, всадник смотрит на меня оценивающе.

– Во что веришь ты, Сара?

Я роняю ветку и делаю глоток остывшего чая.

– Пока вы не явились на Землю, я ни во что не верила.

– Не верила ни во что? – Мор глядит недоуменно, словно хочет объяснений.

Зная, как он относится к Прежнему Миру, я не очень-то хочу знакомить его с собой прежней.

– У нас была наука, а это своего рода религия, – начинаю я. – По крайней мере, для меня было так. Наука объясняла, как и почему все происходит в мире – и раскрывала все его тайны.

– Я достаточно знаю о вашей науке, Сара. Она так никогда и не смогла раскрыть самые важные тайны, как ты их называешь. Что такое душа, куда она попадает после смерти, что лежит за…

Я вскидываю руку.

– Все-все, я поняла, дружище.

Услышав такое обращение, Мор хмурится.

– Мне не нужны были ответы на эти вопросы. Я считала, что у человека есть только жизнь, и мы обманываем друг друга рассуждениями о том, что за гробом есть продолжение.