Онлайн книга «Такси заказывали?»
Итак, пути к отступлению оказались перекрыты, так что можно была спокойно расслабиться и вкушать плюсы салона класса люкс. В кресле хоть зарядку делай, хоть калачиком сворачивайся! Водитель продолжал пыхтеть и поглядывать на мобильник явно с желанием его сварить в кипятке или воспламенить взглядом. Если так будет продолжать, у него точно получится! А я не люблю долго молчать, и тем более не люблю напряжённую обстановку. И, если уж на то пошло, повода напрягаться у меня не было: пули не свистят, на спектакль ещё не опоздала. В крайнем случае сделают прогон и без крыльев, а до семи вечера я или пешком дойду, или мы доползём… — А усы у них всё-таки бывают, — высказала я мысль вслух. — У кого? — воззрился на меня замученный жизнью красавец. — У парикмахеров. И даже у некоторых парикмахерш, если в Нахичевань заехать. — Вы ещё бородатую женщину вспомните, — буркнул водитель. — Это которая на Евровидении? — оживилась я. — Как её забыть! А песня-то классная была! — Не помню. — Хотите напою? — Я радостно развернулась к нему всем корпусом. — Не надо! — рыкнул в ответ не-Бонд, и я осеклась. Но обидеться не успела, поэтому заметила: — А зря. Я хорошо пою. Он покосился на крылья и феечкины рожки из пакета, нахмурился и бросил: — В детском саду? Воспитательница, что ли? Я даже возмутилась: где он видел воспитательниц в таких воздушных платьях, на таких каблуках и с прической Мерлин Монро? Ну и что, что очень похудевшей? Ладно, платья под пальто не видно. Декольте тоже. Зато налицо алая губная, тени «smoky eyes» и мои ресницы! Я их так тщательно завивала прибором, который папа называет «привет от инквизиции» и весело ругается, когда я предлагаю ему что-нибудь завить. Люблю папу пугать и погоняться с щипчиками за ним по квартире. Нет, вообще желание этого красавца присвоить мне то одну профессию, то другую, мне не понравилось, и это побудило меня ляпнуть: — Почему в детском саду?! Может, в стриптиз-клубе? Он выпрямился, резко обернулся и посмотрел на меня повнимательнее. Затем покачал головой. — Нет. Детей туда не берут. — Почему это детей?! — возмутилась я. — Я вполне совершеннолетняя и даже с высшим образованием. — Чуть не ляпнула про «половозрелую». — Но не с таким взглядом, — констатировал он. А с каким? Я думала, мой взор — чарующий и полный соблазна… В инструкции к «щипцам для завивки ресниц» было написано: «Хотите магический взгляд, привораживающий мужчин?» Я очень хотела! Но не-Бонд добавил: — Поживёте с моё, поймёте. — Неужели вы пенсионер? — снова вырвалось у меня. Он взглянул на меня прискорбно и объявил, как приговор: — Мне сорок. Почти… — Подумаешь? — Пожала я плечами. — А мне двадцать пять. — Взрослым врать не хорошо. — Паспорт показать? — Хм? — Он опять внимательно посмотрел на меня и буркнул: — Не надо. Я вздохнула с улыбкой. — Ну и хорошо, а то за шампанским всегда хожу с документами. Нет, мне это, конечно, льстит, но думаю, что возраст — это не то, чем хвастаются. — Мои года — моё богатство, — невесело усмехнулся красавец и постучал пальцами по рулю. Похоронный марш. Я заметила белый след от кольца на пальце. С ним явно что-то не так… А я категорически не могу, когда рядом кто-то грустный, и поэтому я опять развернулась к нему всем телом и заявила: — Нет, я вовсе не о том. Моей прабабушке девяносто, и она повторяет одну и ту же фразу, как заезженная пластинка, еле стоит на ходунках, но может огреть кузена веником, чтобы потом улететь на пол, потому что не удержалась, и когда её спрашиваешь, растирая синяки мазью: «Бабуля, тебе девяносто уже, когда помудреешь?», она отвечает, что чувствует себя, словно ей двенадцать, и не понимает, почему собственно должна сдерживаться, если очень хочется кому-то по попе веником. Мудреть она не собирается, ей и так хорошо. А я, несмотря на свой возраст, знаю, что агрессией делу не поможешь и конфликты нужно решать мирными переговорами, и вообще чувствую себя старше и её, и даже родителей. Так что возраст тут совершенно не при чём! Красавец смотрел на меня неотрывно, точнее на мои губы. Потом перевёл взгляд на глаза и спросил: — Почему вы все, женщины, так много говорите? Я озадачилась. — А это плохо? — Да. Я вздохнула и потянулась за телефоном. — Ну ладно, тогда помолчу. — Прекрасная мысль. Как ни странно… — Угу, я же блондинка… — Извините, вырвалось. — Не извиняйтесь, я не обиделась. — Правда? — Правда. — Ого, — присвистнул он. — Не свистите, денег не будет. Придётся на самом деле таксовать. Красавец хмыкнул. Светофор снова поиграл жёлтым-красным, фура утробно порычала, УАЗик рыгнул на нас угарным газом. Мой водитель взялся за руль и проехал полметра. И всё опять встряло. Видимо, это судьба. Я устроилась на кресле поудобнее и включила 4G в телефоне. Мы же не разговариваем? Нет. Жалко, конечно. У него мимика интересная. И глаза. И нос, как у римского патриция. Или у итальянца. Да какая разница? Не говорим и не говорим… Может, человеку жизненно важно сейчас помолчать? А лучший способ не разговаривать — поболтать с кем-нибудь в соцсети. Я написала Валюхе: «Звезда моя, я в пробке, еду, точнее больше стою. Но пожалуйста, не звони. Почему? Неудобно. Сколько тебе ещё ехать?» Я глянула на часы, на столпотворение на проспекте и подумала, что вечность. Но набрать в ответ не успела, потому что теперь красавец развернулся ко мне всем торсом, опёрся о руль и спросил самым возмущённым тоном: — Что вам, вообще, женщинам, надо?! Я моргнула. — Лично мне? Ничего. — Вот только не надо этого… — Хорошо, — кивнула я. — Вы как-то определитесь: надо или не надо. Но если прямо сейчас, а имеет всегда смысл только то, что прямо сейчас, мне надо, чтобы вы выдохнули, расслабились и улыбнулись. Всё остальное и так прекрасно! — Зачем?! — Не люблю, когда люди нервничают. Я за позитив. — Жизнь в розовых очках? — В розовом цвете. Я б вам спела про это песню, но вы не хотите… — Не люблю самодеятельность. — А если я оперная певица? |