Онлайн книга «Невеста Моцарта»
— О как! — толкнул меня плечом Патефон. — Не имеете право хранить молчание, а вывернули по-своему, по-нашенски: отказ от дачи показаний, — усмехнулся он, паясничая. — Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде, — повысила голос Ирина Борисовна и протянула ручку, достав её из своей папочки. — Вам понятны ваши права, Николай Петрович? — Да, понятны, чего уж, — забрал Колян у неё ручку, вырвал у меня лист, поставил закорючку. Вернул всё это хозяйство прокурору. И протянул руки к ближайшему оперативному сотруднику. — Давай, доставай браслеты, мужик. — Как?! Что?! — подпрыгнул Ильдар Саламович. Его самодовольная рожа враз побледнела. — Какой Николай Петрович? — Ивано̀в, — кивнула Ирка, смерив зама таким взглядом, что тот должен был упасть замертво. Окаменеть и упасть. Прям Медуза Горгона! — Оформляйте задержание. — Я бы попросил! Ива̀нов! — возмутился Патефон. — Слышь, ты там ударение в своей бумаге поставь, — командовал он парнем, что забрал документы. — Ирина Борисовна! Госпожа прокурор! А пресс-конференция будет? — на все голоса волновались журналисты, что от нас теперь отгораживали силовики. — Вы сделаете заявление для прессы в чём обвиняют господина Ива̀нова? — Знал я и Бога и чёрта… Был я и чёртом, и Богом… — затянул Патефон, перекрикивая толпу. — Спрячь за высоким забором девчонку… Выкраду вместе с забором… — Люди невольно заулыбались. Ему даже зааплодировали. Он поднял руки, позвякивая наручниками и подмигнул мне. — Спрячь за высоким забором девчонку… Выкраду вместе с забором… «Держись, друг! Я тебя вытащу, не сомневайся!» — кивнул я и опустил голову. «Если бы я в тебе сомневался, Серый, хер бы я сел, — прозвучал в памяти его ответ с того нашего разговора, когда мы всё и решили. — Ты меня вытащишь, а вот я тебя — нет. Так что ты это, не очкуй, говорить будем, и про Марго скажи, чтобы я типа разозлился. И в зубы бей, мост с одной стороны один хер треснул, менять надо». — Да, конечно, пройдёмте господа, — махнула рукой Ирина Борисовна. — Не будем мешать церемонии. Ещё раз прошу прощение за неудобства, господин Емельянов, — раскланялась она. Белый как полотно и злой как сам дьявол, первый заместитель прокурора Ильдар Саламович Сагитов посеменил за ней. На ходу бросил на меня убийственный взгляд и полез в карман за телефоном. Опрокидывая стулья и расталкивая друг друга, журналисты рванули за ними. Создавая столпотворение, шум, беспорядок. — Космос! Снайпер! На два часа! Башня! — рявкнул в моём ухе наушник. Иван толкнул меня и упал, придавив собой к земле Антона. Всё, что увидел я: как наперерез мне откуда-то из первого ряда бросилась Элька. А потом всё из того же проклятого бельведера меня ослепило очередным зайчиком. Раздался визг, крик, шум. Наверное, все, кто находился в зале, ринулись к выходу. Но этого я уже не слышал. И не видел. — Что же ты?.. Как же?.. Эля, зачем? — медленно опускался я на пол с её окровавленным телом в руках. С ужасным хлюпающим звуком оно толчками выплёскивало пузырящуюся кровь. И та текла горячим потоком по моим рукам. Текла и текла, как бы я ни пытался зажать рану. — Это трокар, — выдохнула она, и хватала ртом воздух, словно пыталась вдохнуть и не могла. — Что? — не понял я. — Взяли! Снайпера взяли! Он у нас! Чисто! — перекрикивая всех, взорвался наушник. — Патрон для снайперской винтовки, — ответил Иван, садясь и поднимая Антона. — Пробивает кевлар на раз. — Чёрт! — выдавил он сквозь зубы, глядя на Эльку, схватился за волосы и покачал головой. — Сделан по принципу хирургического троакара. Вставая, показал кистью, словно что-то вворачивается внутрь. «Осколочно-проникающая», — догадался я. Будь она неладна! Та, что ввинчивается, распадаясь на осколки в теле, исключая сквозное ранение, когда цель надо не «остановить», а «уничтожить», и это… приговор. Нет! — Шило! Сюда срочно скорую! — рявкнул Иван и ему точно было уже не до нас. — Очистить проход! Убрать людей! — рванул он наводить порядок. — О, господи, Элька! — сжал Антон её руку. — Держись. Пожалуйста, держись! Но она смотрела только на меня. На её губах пузырилась кровь. Я видел, как ей страшно и наклонился к губам, чтобы расслышать её слова. — Я… — Я знаю, знаю, — кивнул я. — Всегда знал. Я тоже, Эль. Я — тоже, — сказал я, что бы это ни значило. — Прости, — прошептала она. А я думал уже ничто не сможет выбить из меня слезу. Но бляцкие слёзы текли и текли, глядя как она слабеет и всё равно смотрит на меня. Уже вокруг неё суетились врачи. И машина «Скорой помощи», что дежурила здесь с утра на всякий случай, подъехала к самому входу. И носилки уже погрузили. И Антон, шмыгнув носом, вытер его окровавленной рукой и залез в машину. И людей успокаивали и отправляли по домам. Силовики, чем могли, помогали: разгоняли вездесущую прессу. Но всё это было как во сне. — А где ёбаный вертолёт? — рявкнул у меня над ухом Иван, приводя в чувства. — Где снайпер? — дёрнулся я. — Там! — показал он на здание особняка. — Сука, кто видел вертолёт? — и продолжал орать и допытываться. А я просто переставлял ноги, куда он показал. Когда… — О, нет! — остановился я. — Нет, нет, нет, нет! Да ёбаное же ты дерьмо! Из здания вывели стрелка. Задрав руки в наручниках его заставили идти согнувшись пополам, но я всё равно его узнал. — Шеф! — прозвучал в наушнике голос Шило. Да мог бы и не орать, раз стоял прямо напротив меня. — Вы его знаете? Стрелка остановили. Ткнули в него автоматом и заставили разогнуться. — Да, я знаю, — подошёл я вплотную. Рыжая борода покрывала его лицо. Он сдал. Похудел. Но большие карие газельи глаза были всё такие же. Как у дочери. В них не было злости. В них стояли слёзы. — Зачем? Зачем же она? — спросил он трясущимися губами. — Эта девочка. Ведь я хотел тебя. Только тебя. — Я знаю, Леонид Михалыч, — кивнул я. — И, клянусь богом, лучше бы это был я. Не Катя. Не наш малыш. Не Эля. Не ещё одна ни в чём не повинная девочка… — я выдохнул. — Кто? Кто подписал условно-досрочное? Вам сидеть ещё полтора года. — Так это, — шмыгнул отец Кати, постаревший за эти семнадцать лет на все сорок. — Прокуратура? Сагитов? — и так догадался я. Он кивнул. И я кивнул: уводите! — Сука! Убью гада! — я сорвал и швырнул на землю ненавистную бабочку. — Так и знал, что мудак не успокоится. Катькин отец ещё неделю назад сидел в тюрьме, я же там был. Ну не смог бы он сам выйти, да ещё за неделю найти винтовку и эти ёбаные патроны «на уничтожение». А что за оружие у него было? |