Книга Невеста Моцарта, страница 64. Автор книги Елена Лабрус

К счастью, мы уже перешли на тот уровень откровенности, когда стали обсуждать очень интимные темы. У нас появились даже свои секреты, очень личные. Но чёртов Моцарт как та собака на сене: и сам не ам, и другим не дам, всё портил.

Особенно своими вопросами:

— А девушки у него были? Или этот ботаник ещё девственник? Ты спросила? Почему нет? А сколько? А сколько ему было лет, когда случился его первый сексуальный опыт?

— Может, ты сам будешь с ним встречаться? — не выдержала я. — И заодно обсудишь с кем лучше лишаться девственности и когда.

— Не, я не могу, я же научу его плохому. Или что-нибудь сломаю нечаянно. А он твой парень, — коварно улыбался Мо, — он должен быть хорошим и… целым.

— Он мне не парень. Мы друзья, — в сотый раз, сцепив зубы, рычала я.

— Не понял. Ты же сама сказала, что будешь с ним встречаться.

— Нет, это ты сказал, что он тебе нравится больше, чем Артур.

А что ещё я могла возразить? Спорить с Моцартом было бесполезно, если он так решил. Чёртов мазохист мне усердно навяливал Антона в бойфренды, хотя явно бесился, когда видел нас вместе, пусть вида и не показывал. Мы оба с Антоном это понимали. И стали близки именно потому, что это обсуждали. Я страдала, что Моцарту совсем не нравлюсь, Бринн успокаивал, что это не так. И, может быть, я не стала бы так отчаянно сопротивлялась давлению Моцарта, и хоть для вида изобразила, что увлечена Антоном: пусть наслаждается, упивается своей ревностью, если она ему так нужна. Но, кроме того, что в моём сердце Моцарт всё равно был один, на то были и другие причины, почему я так не делала.

Ну не могла я сказать Моцарту, что у Бринна есть девушка.

И Антон такой счастливый в последние дни не потому, что с ним встречаюсь я. А потому, что в отличие от меня, у него есть сексуальная жизнь. Полноценная. Реальная. А не сны с оргазмами. И есть секрет, за который Моцарт может оторвать ему башку. Я сама узнала странно и случайно. Но теперь мне приходилось его хранить.

Антон, кстати, был прав: Моцарт прислушался к моим советам. Мы не пошли на благотворительный бал и вычеркнули из графика всё, что мне не понравилось. Но зато посетили две чудесных выставки и закрытый показ частной коллекции предметов искусства, на который даже приглашения не высылают, приходят только те, кто знает друг друга лично.

Жаль, что эти «выходы» с Мо были строго в рамках договора, что я обещала свято соблюдать и выполнять.

Но ещё больше жаль, что он меня ни разу даже не поцеловал!

По-настоящему, не в щёку! Чёртов Артур и тот зашёл дальше. А я не целовала Артура каждый день на ночь, не спала, прижатая его рукой и не просыпалась от его взгляда.

Губы Моцарта дрогнули и растянулись в улыбку под моим взглядом.

Мы стояли на светофоре.

— Нет, — сказал он и повернулся.

— Что нет? — переполошилась я.

Я не пила. И была уверена, что не говорила вслух. Я всего лишь задумалась. Но и он молчал всё это время.

— А о чём ты сейчас думала? — приподнял он одну бровь, изучая меня.

— Не знаю. Ни о чём. Неважно, — смутившись, отвернулась я к окну.

— Ясно. Обо мне, — усмехнулся он. — Так вот, о чём бы ты ни подумала, это не так.

— Ты не любишь водить машину? — выкрутилась я. Вернее попыталась выкрутиться, потому что Моцарт засмеялся.

— Я люблю водить машину. Байк, катер, вертолёт. Люблю скорость, драйв, адреналин. Но сейчас ты думала не об этом. И я почти уверен, что знаю о чём.

Светофор сменился. Машина тронулась с места, но он так резко вывернул руль и остановил джип в кармане, что нас оглушили звуки клаксонов. Отстегнул меня. Отстегнулся сам. А потом перегнулся и подтянул меня к себе.

— Моя маленькая славная девочка, — сказал он прямо в мои губы. — Я дал ответ на твой вопрос. Что бы ты ни надумала в своей хорошенькой светлой головке. Что бы тебе ни показалось сейчас, когда я держу тебя так близко, буквально за руку, ничего не изменилось. Я не бросаю слов на ветер. Я всё тот же. У нас просто договор. Не роман.

— Неправда, — пыталась я освободиться. Безуспешно. — Всё изменилось. И постоянно меняется. Я не слепая, не глухая и не глупая, — всё же немного отстранилась я, чтобы на него посмотреть. — И я не хочу встречаться с Антоном. Я хочу встречаться с тобой. Он классный, умный, симпатичный. Но он не ты. Ты — лучше! Ясно? А ещё знаешь, что?

— Что?

Он изумлённо поднял одну бровь, ослабил хватку. И я этим воспользовалась.

Обвила руками его шею, и сама поцеловала.

Он замер под напором моих губ. Закрыл глаза и едва заметно дёрнулся. Но не ответил. Не повёлся. Не дрогнул.

— Вот что, — отступила я, готовая расплакаться. Моё очередное фиаско.

— Ах это! — усмехнулся он. — Это не то, о чём ты думаешь.

— И о чём же я думаю? — принялась я зло пристёгиваться. Но даже это у меня не получилось.

— Ты думаешь, что я бабник, — мягко забрал он у меня пряжку и защёлкнул сам. — И раз мне всё равно: когда, где и с кем, то почему бы не с тобой. А если ты так близко, а я ни разу даже не попытался, то либо ты мне не нравишься, либо я считаю тебя слишком юной даже для того, чтобы поцеловать. Но это не так.

— Нет? — усмехнулась я.

— Нет, Жень, — развёл он руками. — Тебе не кажется, что мы с этого начали? Нет.

— Я тебе нравлюсь?

— Можно, я не буду отвечать на этот вопрос? — улыбнулся он.

И хотела бы я сказать «нет», но он ведь всё равно не ответит.

— Поехали, — улыбнулась я, отворачиваясь. — А то опоздаем.

— Да, моя принцесса, — склонил он голову. — Слушаю и повинуюсь.

Я посмотрела на него украдкой, когда машина снова набрала скорость.

— А ещё знаешь, что? — тут же спросил он, причём с моей интонацией. — Ты поймёшь, как сильно они отличаются, когда он будет: то, что у нас сейчас и то, что называют «роман».

— А он будет? — воодушевилась я.

— Я разве сказал со мной? — делано удивился он.

И как у него это получалось? Когда казалось всё безнадёжно испорчено, взять и всё наладить? Он как котлета с пюрешкой, что может исправить любой плохой день, со слогана одной известной закусочной.

Моя котлетка.

Я с трудом сдержала улыбку, и снова потянулась к его лицу. Он даже не отпрянул. Вот же выдержка у человека!

— У тебя блеск, — вытерла я его губы, испачканные моей помадой. И напомнила: — Ты хотел мне что-то рассказать по дороге.

— Это снова про Антона, — посмотрел он хитро. — Но, может, после этого ты передумаешь и захочешь большего?

— О, боги! — закатила я глаза. — Да, захочу с ним роман. Моцарт, ты невыносим!